Хаук знал — городские над этим смеются.
Некоторые очень зло. Особенно яркие случаи и вовсе пародируют.
Наверное, тем, кто становится жертвой таких насмешек или просто
знает правду, бывает очень больно. Потому и вспыхивают драки.
— Я надеюсь, — вклинился в невеселые
рассуждения голос Джея, — что все твои мысли сейчас о том, как
будешь выбирать себе снаряжение, Хаук.
— А?
— Я спрашиваю, о чем задумался? С таким лицом
впору мировые проблемы решать.
— Да нет…
Озвучивать то, о чем сейчас думал, Хаук не
хотел. И врать тоже не хотел — хватит и той жестокой лжи, на
которую подбил его Кастиэль. Но взгляд Джея будто проникал в самую
душу, и не ответить просто не выходило. Впрочем, так даже
лучше:
— Над тобой ведь смеялись, да?
— Что?
— Ну, глаза разные. Рост такой, что впору
одеваться в детских… — Хаук осекся, прочитав в глазах Джея
фактически приговор. Страйд и Кастиэль почти синхронно нашли
множество причин немедленно покинуть кухню. Сам высотник
приготовился к казни. Но Джей, как ни странно, поступил совсем
иначе:
— Боишься, что над тобой весь рынок ржать
будет?
— Хрен там. Просто… стебутся над «внешними» в
основном городские. Я подумал…
— А, тяга к справедливости проснулась? Ну так
вот, Хаук. Запомни первое: посмеешь вякнуть подобное в мой адрес
при чужих — договорить не успеешь. Ученик обязан уважать мастера.
Это ультиматум. Все вопросы, способные хоть как-то подставить, —
без лишних ушей. Учись сначала думать, потом говорить.
— Тут нет чу…
Хаук поперхнулся, получив удар прямо в
солнечное сплетение — Джей резко толкнул стол вперед, заткнув
ученика наибыстрейшим способом. Высотник тут же вскинулся, но
наткнулся на такой взгляд, что даже самые острые шипы характера не
рискнули себя проявить.
— Второе: перебьешь меня еще раз — не сможешь
говорить ближайшие сутки. Мне плевать, кандидат ты в ученики,
ученик или просто юнец, которому приспичило погеройствовать. Чтобы
что-то вякать против меня — поднимись на мой уровень. И последнее:
то, как выглядит твоя физиономия сейчас — результат твоей же
глупости. Запомни урок раз и навсегда. Будь в твоих руках оружие —
остался бы без башки. Любопытство — палка о двух концах. Подобное
любопытство в Пустоши недопустимо. Ты сначала слушаешь — потом
действуешь. Что же касается «справедливости» и прочей
идеалистической ерунды — она неприменима там, где проходит граница
городской-«внешний». Кто-то принимает, кто-то нет. Кто-то понимает,
кто-то нет. Всегда будут вспыхивать тупые споры и драки. Лезть
что-то кому-то доказывать или вправлять мозги — самое неблагодарное
дело. Ясно?