— Эта тварь опасна, верно? — с трудом держа
себя в руках, прорычал высотник. Чертова соседа хотелось поднять и
хорошенько тряхнуть за шкирку.
— Да. Черный. Пятерка или тройка, не
меньше.
— За тобой все население города идет.
— Ник с Бабаем проведут. Медленнее будет, и
только. Иди за ними.
— Ни хера.
— Сдохнешь.
— Будет на твоей совести.
«Внешний» наконец выпрямился и хмуро посмотрел
в глаза неподвижно замершему назло всем высотнику. Скарп не мог
сейчас объяснить, зачем это делает. Почему не ушел с отрядом,
который не стал его ждать. Геройство в Пустоши не в чести явно —
приказы центрового выше.
Может, парень просто хотел доказать ублюдку
соседу, что тоже чего-то стоит, что и у него тоже есть
стержень.
Хотя и понимал: момент неподходящий.
Но было кое-что еще. Скарп просто не мог
отпустить на верную смерть того, от кого зависит жизнь его родного
привычного города. Ведь правильно сказал Хизар: город — это
люди.
— Ради чего ты ставишь на кон несколько сотен
жизней, мразь?
— Нашивка еще цела, — спокойно повторил
вольный, будто идиоту. — Здесь стоит флаг. Только потому мы живы, —
короткий кивок в сторону кажущегося игрушечным скелета. — Здесь
долго никто не пройдет. Я не оставлю нашивку — возможно, кому-то
однажды придется так же добывать мою. Возвращайся к отряду. Кроты
нечувствительны; пока близко не подойдешь — не заметит. А после
отправится вверх — вы успеете обойти.
— И бросить тебя?
— А что ты можешь?
И Скарп заткнулся, не зная, что ответить.
Очевидно, Джей четко осознавал, на что идет. Даже лучше самого
парня. Шаг механика стал хищным, пружинящим. Будто в странном танце
«внешний» подбирался к цели, в любой момент готовый дернуться в
сторону.
А высотник смотрел и понимал, что тот идет за
глупым и никому не нужным клочком ткани.
Рискует всем. Из-за чертовой херни.
И никто остановить его не вправе.
Десять шагов.
Джей замер, ожидая атаки. Чутье твердило —
тварь никуда не ушла. Выжидает. Кроты способны обходиться без пищи
месяцами, но коль случается наткнуться на добычу, держат ее как
приманку до последнего.
Однако — все тихо.
Спит? Или просто слишком слеп, чтобы учуять
даже сейчас?
Рассел криво усмехнулся, вспоминая глаза
мальчишки-высотника. О да, этого городской точно не поймет. Истину,
которую четко знает каждый «внешний», будь то имперский или
вольный: