— Если выиграю я, то ты поедешь ко мне в гости в Аргентину, —
про то, что там он, скорее всего, и останется, Грубер благоразумно
промолчал. Оставлять сына в этом британском болоте? Нет, Ханс уже
прикидывал, чем сможет заинтересовать зельевара такого уровня.
— Мог бы просто пригласить, я бы согласился, — усмехнулся Снейп.
— Ну а если выиграю я, то ты поедешь со мной в экспедицию в Египет
через неделю.
— И что там?
— Раскопали новую гробницу, — ответил Снейп.
— Ты же зельевар, — Грубер давно слышал о самом молодом мастере
зельеварения за последнюю сотню лет и теперь был безумно горд тем,
что им оказался его сын, — на хрена тебе гробницы?
— Вместе с мумией была похоронена лаборатория. И зелья. Меня
приглашают для экспертизы, — ответил Снейп.
Вообще его довольно часто звали на подобные находки, благо
Альбус об этом понятия не имел, иначе запретил бы не раздумывая,
слишком сильно любил держать всё под контролем.
— Я бы и так съездил, — зеркально улыбнулся Ханс, — стоило
только предложить.
Он разбил руки, потому что просить никого не хотелось, и всё их
внимание обратилось вниз, где мадам Боунс уже дочитывала
приговор.
— …Таким образом, подсудимый Альбус Дамблдор приговаривается к
шести месяцам Азкабана и пожизненному запрету занимать должности на
государственной службе. Также подсудимый Альбус Дамблдор лишается
награды «Орден Мерлина первой степени» как маг, не оправдавший
высокого доверия общества и очернивший свое имя. Приговор
окончательный и обжалованию не подлежит. Приговор вступает в силу
немедленно. Охрана, заберите осужденного.
Сказать, что Дамблдор был в шоке, — это интеллигентно
промолчать. Ведь он был уверен, что его, может быть, попросят с
занимаемых должностей, навесят какую-никакую клятву и отпустят
домой. Оказаться в Азкабане, пусть и всего на полгода, он не
рассчитывал ни при каких условиях. Да он не сможет там! Альбусу
хотелось кричать от несправедливости, но чье-то Силенцио, что на
него наложили с самой первой минуты заседания, не оставило шансов.
Он мог только глянуть на заседателей и сокрушенно покачать головой,
ни на секунду не выходя из образа безвинно пострадавшего. Его
отвели в огороженный клеткой закуток дожидаться отправки в Азкабан,
а на его место уже привели Питера Петтигрю. Альбус смотрел на него
с ненавистью и злорадством. Ему уж точно светил если не Поцелуй, то
пожизненное. Сука, вернее, крыса, о которую споткнулся колосс.
Питер сжался в кресле и выглядел максимально безобидно, на такого
хлюпика и подумать было нельзя, что он способен на предательство —
неоднократное, и убийства, причём массовые.