— Очень приятно, — вежливо сказал Северус и протянул руку для
пожатия — привычка Брока здороваться именно так оказалась жутко
прилипчивой.
— Взаимно, — ответил Ханс, обхватил его ладонь своей рукой,
впервые внимательно посмотрев на спутника Скримджера.
Бывают такие моменты, когда время словно замирает, останавливая
свой бег. Грубер смотрел на Снейпа, Снейп смотрел на Грубера, и на
их лицах было написано абсолютно одинаковое изумление, а Скримджер
в очередной раз уверился, что ему их сходство не привиделось. Он
едва удерживался от гомерического хохота, до того одинаково
потешные лица были у обоих, но не хотел нарушить важность
момента.
— Это шутка такая? — посмотрел на него Грубер.
— Не смешная, — поддержал его Снейп, впившись тяжелым взглядом в
Руфуса.
— Может быть и шутка, но шутил не я, — сказал Руфус. —
Присаживайтесь.
Ханс и Северус послушались, расцепили все еще соединенные в
пожатии руки и сели, совершенно одинаково сложив руки на груди. А
Скримджер решил объясниться, он встал напротив них, облокотившись
на перила балкона, и сказал:
— Я, честно, понятия не имею, кем вы друг другу приходитесь, и,
знакомя вас, не имел намерения как-то подшутить. Просто вы
невероятно похожи. Похожи так, как не могут быть посторонние люди.
Скрывать что-то и интриговать я не умею, поэтому свел вас. Если у
вас нет желания разбираться в этом, ваше дело, если есть —
тоже.
— Поэтому ты в прошлый раз спрашивал насчет родственников?
— Именно, — кивнул Скримджер. — А теперь я оставлю вас, чтобы вы
поговорили. Мне нужно быть внизу.
Альбуса уже вывели и усадили в кресло для подсудимых,
предварительно наложив на него Силенцио по требованию большинства
заседателей. Никому не хотелось, чтобы он вдруг открыл рот и сказал
что-нибудь лишнее, что и к делу бы не относилось, но и
проигнорировать бы невозможно. А так воспользовались лазейкой в
законе, которая позволяла лишать подсудимого права высказываться не
по делу. Вот потом, после вынесения приговора, Альбус может
рассказывать кому угодно и что хочет, но не сейчас.
Скримджер занял свое место и улыбнулся в ответ на укоризненный
взгляд Дамблдора. Он, как и Брок, смирился с тем, что Дамблдор,
скорее всего, не получит реальный срок, зато его грела мысль, что
тот потеряет возможность вмешиваться буквально во все. Министр уже
плюется при одном упоминании Дамблдора, его авроры, из тех, кто
учился в Хогвартсе, тоже подрастеряли уважение к авторитету. Все
шло к тому, что Дамблдору придется уйти на покой во всех смыслах
этого слова, а еще правильнее, по разумению Скримджера, было бы для
Дамблдора уехать из Британии.