* * *
В жизни Игнатьева Малецкий появился примерно через полгода после знакомства с Жанной, а в ее жизни он был очень давно: они вместе учились в школе. Игнатьев никогда не относился к нему, как к сопернику. Встречаясь в компаниях, разумеется, он не мог не заметить и не понять отношения Малецкого к Жанне, но ни тревоги, ни ревности у Игнатьева это не вызывало. Он даже по-мужски слегка сочувствовал Малецкому. В то время Малецкий только начинал организовывать свой бизнес, и этот процесс сопровождался бесконечными осечками и провалами, хотя Малецкому всякий раз удавалось избежать окончательного банкротства. Потом дела у него пошли лучше: сказался и приобретенный опыт, и появившиеся связи в краевой администрации – денег на установление добрых отношений с чиновниками Малецкий не жалел.
На день рождения Жанны – последний, что они отпраздновали вместе с Игнатьевым – Малецкий приехал на новеньком внедорожнике, с огромным букетом алых роз. Именно тогда Игнатьев впервые почувствовал смутную тревогу и раздражение. На такие букеты его зарплаты со всеми причитающимися надбавками не хватало. Однако раздражение быстро ушло. Малецкий был галантен, вежлив, предупредителен, мил – и не более. Грани, определяющей статус друга семьи, он не только не переступал, но даже близко к ней не приближался.
Формальные семейные отношения у Игнатьева с Жанной были пока не оформлены. Именно пока: Игнатьев ждал со дня на день перевода в Москву и не желал отягощать себя и кадровиков лишними проблемами, связанных со внесением многочисленных поправок в анкетные данные, что неизбежно пришлось бы делать в случае официального бракосочетания. Они решили, что поженятся немедленно после того, как Игнатьев устроится на новом месте, и Жанна приедет к нему окончательно. Именно ожидание переезда было причиной и того, что они с Жанной решили повременить с ребенком, хотя его появления – впервые в жизни – Игнатьев желал с невероятной силой.
Приказ о переводе пришел через две недели после того дня рождения, а еще через неделю Игнатьев был в Москве. Обустройство на новом месте неожиданно затянулось. Заранее обещанную квартиру Игнатьеву никак не выделяли. Полгода он делил с таким же, как он, бедолагой крохотную комнатку офицерского общежития, успокаиваясь клятвенными обещаниями работников жилотдела хозяйственного управления скорейшего и первоочередного решения его жилищного вопроса. В первое время они перезванивались с Жанной чуть не каждый день – если Игнатьев не уезжал в командировку, что случалось весьма нередко. Потом звонки стали реже: всякий раз сообщать об очередной отсрочке Игнатьеву было стыдно. Шли месяцы.