—
Как насчет того, чтобы выпить по чашечке ароматного чая? Здесь
недалеко есть прекрасное местечко.
—
Я бы с радостью…но не могу, — стушевалась я, поправляя складки на
своем стареньком, штопаном-перештопанном платье.
—
Денег нет? — участливо спросила она и получив мой унылый кивок,
продолжила: — кто обобрал? Сволочь-муж? Или любимая
мачеха?
—
Откуда ты знаешь?
—
А в этот мир в тела богатых и беспечных не попадают. Только в
бедняжек, которых родственнички довели и со свету сжили. Идем.
Банкет за счет фонда.
—
Какого фонда? — удивленно спросила я, направляясь следом за
ней.
—
Фонда Помощи Попаданкам.
—
И такой существует?
—
Ага. Только что основала, — хохотнула она и, по-дружески взяв меня
под руку, поволокла прочь из торговых рядов.
Мы
заняли самый дальний столик на заднем дворе маленького
кафе.
Мари заказала целый чайник малинового сбора и
маленьких воздушных пирожных с заварным кремом. Я честно пыталась
вести себя леди и есть степенно, а не как оголодавшая самка большой
белой акулы, но ни черта у меня не вышло. Опомниться не успела, как
тарелка с пирожными опустела, а моя неожиданная знакомая, все еще
размеренно жевала первый кусочек.
—
Прости.
—
Не извиняйся, — просто сказала она, — я знаю, каково тут поначалу.
Когда ничего нет, а жить как-то надо.
С
этими словами она заказала мне тарелку супа, порцию жареной
картошки с лисичками и свежего хлеба.
—
Я все верну…
—
Не надо, — беззаботно согласилась она, — лучше, когда встанешь на
ноги, присоединишься к фонду. Раз мы с тобой попали, то и кто-то
другой может попасть. Своим надо помогать.
—
С удовольствием
Мне стало спокойнее, и дальше я уже ела, не
мучаясь чувством вины и не торопясь.
—
Рассказывать, как ты тут. Чем занимаешься?
Я
поведала ей о своем семействе, о том, как лишили наследства, дома,
документов. Как испоганили репутацию и выкинули на улицу, без
средств к существованию.
Ее
история оказалась похожей. Тоже мачеха, тоже борьба за наследство,
тоже несправедливость и преодоление.
—
Знаешь, у меня муж – дознаватель, и он мог бы тебе помочь. Только
мы сегодня уезжаем по службе и вернемся не раньше, чем через пару
месяцев. Тебе надо как-то продержаться это время. Жить-то есть
где?
—
Есть, — с готовностью сказала я и тут же сникла, — пока есть. На
ближайшие три дня. А потом стану бомжом.