Но читал – как по писаному!
Толстый полистал свои записи:
– Брут – это реальный человек, на два года моложе тебя. Уроженец Барнаула, врач-нейрохирург, правда, по специальности не работал ни одного дня. Классный программист, чем и зарабатывал на хлеб с маслом и икрой. Пропал в Саянах минувшим летом. Хобби у него было такое – на плотах сплавляться по горным рекам. Пенелопа говорит, невезучий был – родился в понедельник. Вместе с ним сгинули его жена и брат. Была у Брута мать, но она вскорости умерла, видно, от горя. Жена – из детдомовских. Близких родственников нет, по дальним продолжаем работать. Среди пропавших без вести он не числится, наши люди почистили базу на всех троих. В общем, их нет, и искать никто не будет. Полгодика надо будет соблюсти осторожность, пока мы не выясним всё окончательно и при необходимости не зачистим пространство. Но пользоваться новыми установочными данными уже можно, правда, – после лёгкой пластической операции.
Кинжал поймал себя на том, что начинает катать на скулах желваки, – прямо как босс. «А что, – подумал он, – пару лет тренировок и будут скулы не меньше, чем у самого Желвака».
Толстый нюхал свой табак, растирая его пальцами. Так он готовился к курению трубки.
Желвак поднял свой стакан с глинтвейном:
– Поздравляю тебя, Кинжал. Ты родился заново, обрёл новую силу. Этот Брут отдал тебе свою, а там, видно, было, что отдавать. Да и заработать ты успел.
Желвак, словно волшебник, что-то извлёк на свет божий:
– Можешь не считать.
Впервые в жизни не в кино, а наяву Кинжал увидел два убийственно изящных кирпичика стодолларовых купюр, туго схваченных банковскими ленточками, и у него пересохло во рту.
– Здесь один процент от прибыли, полученной по твоей наводке. Молодец, заработал не кортиком и кулаками, а мозгами, что от тебя потребуется и в дальнейшем. И ещё тебе подарок от меня. Захочешь лично поговорить с директором того гастронома на Невском, где ты подрабатывал, действуй. Но только – после изменения внешности. Позвонишь ему и скажешь: «Я – Кинжал». С «тамбовскими» я договорился, тот магазин будем крышевать мы, а точнее – лично ты. Всё, что с барыги снимешь, – твоё. Ну, если маленько отстегнёшь в общак, никто возражать не будет.
Толстый с удовольствием щурился от душистого дыма, но кайф портила ведьма Пенелопа, она мерещилась в голубом мареве. «Изыди, сатана!» – повторял про себя Захарыч, но фантом астролога исчезать не торопился.