— Вы имеете в виду Булгаковского
героя или его прототип? — съязвил я, ещё не понимая, как себя вести
с ними, что так нагло разговаривают при мне, будто меня здесь и нет
вовсе.
— Молодец! Не повёлся! —
расхохоталась Евгения. — Допустим, это одно и то же, просто в
разных произношениях. "Иешуа" лишь некоторое изменение от "Иисус".
Как "Жан", "Ян" и "Иван". А "Га-Ноцри" это то же самое, что "Из
Назорей". "Назарета", если более понятно тебе.
— А ещё, — вмешался Олег, — "Нацар"
или "Нацер" означает "Отщепенец". Но не в этом суть.
— То есть, Вы хотите сказать, что
Иисус родился не в День Рождения себя? По крайней мере, в знакомом
нам летоисчислении?
— Всё верно говоришь! — осклабился
Олег. — Рад, что ты быстро всё схватываешь!
— Так в каком же году родился Иисус
ПО-ВАШЕМУ? — теперь ирония была в моём голосе. — Это типа, как у
нас принимали в комсомол и спрашивали "В каком году Ленин вступил в
комсомол?" И наиболее, так сказать, "смышлёные" прибавляли к Одна
Тысяча Восемьсот Семидесятому Году четырнадцать лет, возраст
вступления в этот комсомол и получали Одна Тысяча Восемьсот
Восемьдесят Четвёртый.
— Ленин? — удивилась Евгения. — Это
кто такой?
Теперь удивился я:
— Вы хотите сказать, что свободно
гуляете по Мирам и Времени и Вам не попадался Ленин?!
— Нет. К сожалению, в наших Мирах его
не было. Но мы уклонились, — замял тему Олег, что мне показалось
странным. — Хорошо, я сам отвечу тебе.
— Не надо. Я знаю, что Комета Галлея
или та самая библейская Вифлеемская Звезда прошла Двадцать Первого
сентября Пятого года от современного нам летоисчисления, —
неожиданно вспомнил я.
— Вот, видишь, это одна из версий,
связанная с ошибкой течения Миров. Причём признанная Вашими
учёными. Есть ещё несколько доказанных ими же дат. А что, если я
тебе скажу, что Иешуа родился в Одна Тысяча Сто Пятьдесят Втором
году от своего официального года?
— Этому тоже есть объяснение? — уже
начал скучать я, чуть не зевнув, скорее всего, от недостатка
кислорода в подземелье. — Вы же меня сюда затащили не для того,
чтобы ошарашить такими заявлениями?
Мерлин неожиданно оказался лицом к
лицу со мной:
— Ты прав, мальчик. Не для того.
И резко оказался снова на том месте,
где сидел — на противоположной стороне овального стола.
— Ты спрашивал, Саша, кто мы такие? —
печально и театрально склонил голову Олег. — Мы из другого Мира,
Сашенька. Пи, — он указал на Мерлина, — Ма, — жест в сторону
Евгении. — И я. И не только мы трое. Есть ещё Драгон. Но он с
совсем иного Мира. Противоположного нашему.