— Сашенька! Мой самый любимый братик
и самый преданный друг! Разреши тебе представить мою невесту — дочь
Датского Короля Христиана Девятого, Марию Софию Фредерику
Дагмар!
И он с нежностью посмотрел на
девушку.
— О, боже! О чём это я?! Вы же уже
знакомы, и ты в неё тайно влюблён, мой милый Сашенька!
Принцесса неожиданно вспыхнула и
поспешила возразить.
— Не надо, душа моя! — прервал её
Цесаревич. — Все слова лишние. Я на смертном одре, и мне дозволено
видеть и говорить многое! Я вижу, что этот юноша и Вам не
безразличен!
Теперь я и вовсе поперхнулся от таких
откровений. Не знаю, что было между нами тремя в этой Санта
Барбаре, но заявление братца обескуражило меня.
— Скажу честно, принцесса. Мне сейчас
можно. Я снимаю с Вас все обязательства по отношению ко мне. Я
знаю, что нелюбим Вами. Не спорьте! — он снова прервал её порывы
что-то возразить. — Наш с Вами союз был вынужденной уступкой
желанию наших венценосных родителей. Я даже знаю, что Сашенька
оказывал знаки внимания Вашей сестре принцессе Александре, но
Британская королева Виктория нарушила планы молодых, поспешив
женить на ней своего сына Альберта.
Я сглотнул от таких высказываний,
захотелось сильно пить.
— Именно тогда Вы и увидели друг
друга. Я видел, как между Вами проскочила искра! Но вынужден был
следовать...
Цесаревич закашлялся, и мы с
принцессой одновременно бросились к нему на помощь. Я подхватил его
левой рукой, желая помочь ему приподняться немного в кровати, а
правой хотел придержать за грудь, которую уже спешно освобождала
Дагмара.
Наши руки с ней соприкоснулись, и мы
вздрогнули, на миг замерев. Именно в это время Николай схватил наши
руки и сжал их вместе, удерживая своими, неожиданно крепко для
тщедушного тела. Цесаревич мило улыбнулся, прекратив кашлять. Мне
даже на миг показалось, что и кашель был его притворным.
— Принцесса! Я хочу Вам признаться! Я
не смог Вас полюбить, как бы ни старался, и как бы не восхищался
Вашей удивительной красотой! Поймите, сердце моё принадлежит
другой. Нам с Екатериной Ольденбургской не дала быть вместе её мать
Терезия Вильгельмина. С Вами нам суждено было иметь несчастный брак
— мы не принадлежим себе и должны были прежде всего думать о России
и о продолжении царского рода!
Не знаю как принцессе, но мне стало
не по себе от таких высказываний, я вспомнил по Истории, что после
смерти Николая Марлиночка, как звали её близкие, прожила недолго и
почти вскоре умерла.