— А не про Вас ли говорили, что у
Вас, ведь нет описаний природы — и это всё от бездарности! Чем же
Вас так пленяет Пушкин?
— Пушкин умер в полном развитии своих
сил и, бесспорно, унёс с собою в гроб некоторую великую тайну. И
вот мы теперь без него эту тайну и разгадываем.
Достоевский неожиданно повернулся ко
мне:
— А Вы, Александр Александрович, что
скажете по поводу современной литературы?
Я не ожидал такого к себе внимания и
к тому же узнавания, но у меня был ответ, давно озвученный мною
ранее:
— Чтение хорошей литературы повышает
умение грамотно излагать мысли на родном языке. А то сейчас
огромное количество англицизмов, других заимствований появилось:
говорят «перформанс» вместо «представление» или «сет» вместо
«набор». Это просто засорение языка, а не развитие. А чтобы знать
русский язык во всей его красоте и многообразии, сочности, если
хотите, нужно как можно больше читать.
Возможно, не все слова, высказанные
мной, были поняты собравшимися, но я услышал, как Вишняков стал
бубнить себе под нос, словно заучивая:
— Перфоманс, сет, англицизм...
Про меня быстро забыли, пошла
перепалка между монстрами современной Литературы, пока ещё не
перешедшей в сетературу.
Пока шла словесная дуэль между
бывшими друзьями, я поинтересовался у Мещерского:
— Подскажи, говорят, они сейчас
сражаются за право обладания какими-то списками. Тебе известно, о
чём идёт речь?
— Конечно, известно! Я сам эти списки
и поставил на кон!
Такого поворота я не ожидал. Для чего
мне надо было тащиться на эту вечеринку, если я мог в любое время
получить доступ к этому через своего лучшего друга! Эх, почему
память моего реципиента отказывается мне помогать?!
Боясь спугнуть удачу, я
поинтересовался, что это за списки и откуда они всплыли на
свет.
— Так это же тот самый "Список
Дабелова", Записка анонима, — как уже всем известное, оповестил
Павел Алексеевич Козлов.
— Ты мне можешь их показать? – всё
ещё робко, боясь спугнуть удачу, спросил я у Мещерского.
— К сожалению, не смогу. "Список"
лежит в банке и получит его только победитель этого состязания.
В расстройстве, что всё-таки спугнул
удачу, я махнул рукой, чуть не задев нос стоя́щего рядом
Козлова.
— Да что ты так сокрушаешься? —
неподдельно удивился Мещерский. — Какой тебе-то в нём интерес. Ты
же не коллекционер, да или не писатель, чтобы задумываться о
книжках, тем более столь древних.