— Не зря, Сашенька, ты утром предупреждал меня, — вздохнул
Император Александр Второй, — ох, не зря! Скажи, ты опять всё
предвидел, как и в тот раз с Каракозовым и пихнул тогда в него
Осипа Комиссарова? Мне всё доложил тогда генерал Эдуард
Тотлебен.
— Удивлён, что Вы, Ваше Императорское Величество, так хорошо
помните имя простого крестьянина, спасшего Вас тогда от пули
террориста.
— Как же тут забудешь такое? Я наградил его по-царски! Ты, кстати,
так и не определился со своими предсказаниями, сколько всего будет
на меня покушений? Так Семь или Одиннадцать, всё же?
Не помню, чтобы я говорил ему про количество.
— Извините, Всемилостивейший Государь, я работаю над этим.
Мне показалось, что сейчас будто бы что-то пошло не так, будто
что-то должно было произойти, но кто-то из актёров забыл свой
текст, и возникла пауза. Лишь Император Наполеон Третий выдал ответ
на непроизнесённую никем фразу:
— Oui, oui! Je suis Napoléon (Да, да! Я и есть Наполеон)!
Но никто не обратил на него своего внимания, и тем более не
постарались выяснить, о чём идёт речь.
35. Семейства чинов запаса,
призванных в военное время на действительную службу, призреваются
земством, равно как городскими и сельскими обществами, в среде коих
сии семейства находятся. Тем обществам, которые не в состоянии
будут своими средствами обеспечить нуждающиеся семейства, выдаётся
необходимое пособие из казны.
Примечание. Способы призрения
означенных семейств и распределение обязанностей по сему предмету
между земством и городскими и сельскими обществами, а также порядок
назначения и расходования пособий от казны, имеют быть определены
особыми правилами.
(Устав о воинской повинности от 1
января 1874 года. ГлаваIV. О лицах, неспособных к
продолжению военной службы, а равно о призрении их и семейств
военнослужащих)
Двадцать Шестое Мая по старому стилю (Седьмое Июня) Тысяча
Восемьсот Шестьдесят Седьмой год по Скалигеру. Париж, Елисейский
Дворец.
— Бульдожка! Вставай, Бульдожка! Наш
венценосный родитель пропал!
Я подскочил как ужаленный посреди
ночи. Передо мной, как то приведение, стоял в ночной рубашке
младший брат Владимир. В руках у него подрагивал канделябр с
затухающими уже свечами, видимо, он взял его со столика у моей
кровати, что я вечером зажёг и оставил, готовясь отходить ко
сну.