— И сколько же ты хочешь за молчание,
Мануэль Рамос?
Видимо, поняв, что нежданный визитер —
лицо неофициальное, Тавора успокоился.
Педру демонстративно вздохнул.
— Мне кажется, я ясно выразился, —
проговорил он, — и дважды повторять не намерен.
Он развернулся и, не дожидаясь ответа,
направился к хозяйственным навесам. Надо было принести побольше
дров для костра. Несмотря на прохладный вечер, расходиться по
палаткам студенты не торопились и болтали, сидя у огня.
Конечно же, разговор с Тавора так
просто закончиться не мог. Семь лет назад, когда наследник завалил
три экзамена из шести, вместо попытки пересдать он устроил
безобразный скандал. И его отец лично приезжал к дону Криштиану,
пытался договориться, чтобы отпрыска не отчисляли. Педру не знал,
что ответил повелитель, но вышел от него глава дома Тавора очень
расстроенным. И неудивительно — даже если бы в тот раз у отца
получилось добиться разрешения на дальнейшее обучение,
Тавора-младший все равно был бы отчислен, только чуть позже.
Мальчишка оказался откровенно слабым и совершенно не интересовался
учебой.
Даже сейчас, вместо того чтобы добиваться победы постоянным
тренировками, он решил схитрить. И так просто он не сдастся.
Не успел Педру отойти от лагеря и ста шагов, как услышал
разговор.
— Иди за ним, — приказал фамильяру
Тавора, — как только убедишься, что вас никто не видит… поговори с
этим парнем, серьезно поговори. Понимаешь? Припугни, пообещай
золотые горы. Но чтобы держал язык за зубами, ясно? Но не калечь.
Иначе отец меня пришибет.
— Будет исполнено, молодой хозяин, —
совсем тихо ответил фамильяр, и Педру услышал за спиной
шаги.
Он нарочно прошел в дальний темный
угол под навесом и, достав фонарик, сделал вид, что высматривает
дрова. Наклонился над поленом, поднял его и словно невзначай
обернулся. И очутился лицом к лицу с фамильяром. Вздрогнув для
натуральности, он ошарашенно и испуганно пробормотал:
— Чего… тебе надо,
бештафера?
Когда Педру в последний раз видел
этого фамильяра, тот был седьмого уровня. Сейчас, под амулетом,
уровень не определить, но, очевидно, что наглости и самоуверенности
бештафере не занимать. Тем более учитывая его убежденность в том,
что он преследует человека. Судя по оскалу на лице, он так ничего и
не заподозрил.
— А ты, смотрю, бесстрашный. Особенно для простолюдина. Ты из того
дурацкого велокружка, что притащился сюда вместе с колдунятами? —
фамильяр показал весьма внушительные клыки. — Не боишься не
вернуться в свой лагерь? Тут опасно ночью. Кругом обрывы, пропасти.
Каждый год кто-то калечится, а то и похуже… — тихо и вкрадчиво
проговорил он.