Глядя на пряжку ремня ректора, Педру
подробно доложил о том, что именно произошло ночью. А когда он
закончил, в кабинете повисло тягостное молчание.
— Я ведь просил тебя не рисковать?
Просил! И что в итоге? Ты не предупредил меня, просто сбежал ночью!
Почему?
— Вы бы не позволили мне. Штормовое
предупреждение объявили еще с вечера.
— Ну конечно. И ты, услышав это,
преспокойно подал мне кофе, прекрасно зная, что улизнешь в свой
Назаре! А я ночью проснусь в холодном поту и буду секунды считать в
ожидании твоей смерти. Нет, всё. С меня довольно. Я столько лет
позволял тебе играть на нервах. Хватит! Я запрещаю тебе даже
приближаться к океану. Зачет у студентов будешь принимать с
расстояния пятисот метров, с берега. Твоего зрения на это вполне
хватит.
Педро почувствовал, как что-то, еще
холоднее, чем океанская вода, сжала его сердце. На миг он поднял на
хозяина растерянный взгляд, а потом приблизился и припал губами к
его руке.
— Молю, не делайте этого, — прошептал
он, — умоляю… это же моя жизнь… я ведь не смогу без
волн…
Дон Криштиану резко отдернул
руку.
— А Академия, Педру? Она сможет без
тебя? А я? — так же тихо произнес он.
Педру почувствовал, как от этих слов
начало жечь глаза.
— Мой повелитель, — проговорил он, — я
обещаю, нет, я клянусь, этого больше не повторится. Я не стану так
рисковать.
Тишина стала такой оглушающей, что,
казалось, было слышно, как ползут секунды, превращаясь в
минуты.
— Хорошо, — наконец медленно
проговорил дон Криштиану, — я отменяю запрет. Но больше никаких
«рекордов», тебе ясно? И никаких катаний по ночам в одиночестве.
Только в сопровождении людей и спасательного катера.
— Да! Конечно! Я не забуду, никогда не
забуду вашей доброты, мой повелитель, — из глаз Педру потекли
слезы. Откинув волосы, он совершенно их не скрывал.
В тело снова вернулась легкость.
Кажется, на этот раз опять пронесло…
— Погоди благодарить, — проговорил дон
Криштиану:
— Ты не прощен, и наказания тебе не
избежать. И будет оно суровым, вполне соответствующим твоему
поступку. Ты подверг опасности себя, тем самым поставив под угрозу
Академию. Ее культуру, быт, безопасность, наконец. Ты это хорошо
понимаешь?
— Конечно. И готов к любому
наказанию.
— Так тому и быть. Сегодня я дам тебе
время прийти в себя. Проведи лекции и выдай студентам домашние
задания на пять дней. А с завтрашнего утра я приговариваю тебя к
пяти суткам у позорного столба. В колодках, на хлебе и воде.
Понял?