Вот пусть тогда сам и едет… К тому олигарху! Пусть его там имеют во всех позах всю ночь в качестве подарка! Он ведь все придумал! И меня обманул!
– Агата…
Лешка шмыгает носам.
На шум выходит заспанный Радик, его брат.
Надо бы и ему еще навалять хорошенько. Гений взломов, мать его!
Но у меня уже силы кончились. Я просто приваливаюсь к стене и начинаю мелко дрожать. Откат….
– За что ты со мной так, а, Леш, – всхлипываю, а предательские слезы уже щиплют глаза.
– Вот за что, скажи, а? Я же тебе верила! Ты мне говорил, что любишь меня! А сам… Сам так обманул. Подставил! Под монастырь повел!
Лешка молчит. Только тяжело дышит.
Радик обхватывает себя руками.
– У нас мать больная, Агата, – наконец выдает.
И смотрит на меня так…
Что внутри меня что-то лопается, такая боль в его глазах сейчас.
– Рак у нее. Третья стадия. У нас в онкоцентре сказали, можно приостановить… Ну, чтоб в четвертую не развился. Но не здесь. В Германии. А там одна операция таких денег стоит, что…
– Что вы оба, просто гении, решили взломать счета тех, кто вас на щелчок раздавит! И меня вместе с вами!
Черт.
Черт, черт, черт.
Я прикусываю губу, потому что на глазах у Радика тоже слезы.
– Надо было мне сказать! Трудно было, что ли? Я бы у отца попросила. Он мне не родной, конечно, но попробовать стоило.
Устало выдыхаю. Сумка падает на пол из рук.
– Там сумасшедшие деньги нужны, Агата. Никто бы столько не дал. Там десятки миллионов. Десятки, понимаешь? Для кого-то это деньги, а для нас жизнь. Мамы нашей жизнь. Черт. Мы не могли иначе.
– Почему правду не сказали?
Тоже тяжело дышу. Еле держусь, чтобы не сползти по стене.
– Потому что ты бы не согласилась.
Ну да. Это правда. Не согласилась бы.
– А так вышло, выходит, лучше? Теперь нас всех вместе в тюрьму посадят! Лучше вышло так, да?
– Агата.
Лешка подходит.
Пробует меня обнять за плечи.
Но я резко ими дергаю, стряхивая его руки.
– Какая тюрьма? О чем ты?
Радик округляет глаза.
– Мама же только после операции. Совсем беспомощная. Ее выпишут через три дня. Нам ухаживать за ней нужно будет. И… На химиотерапию собирать.
– А вот такая! Самая настоящая! Отечественная! Он на семь лет сказал, нас всех засадить хочет. И что делать теперь?
– Пойдем хоть чаю выпьем.
Бормочет Лешка.
И взгляд такой… Совсем потерянный.
– Не нужно соседям все слышать, что мы здесь говорим.