Ардан непроизвольно сжал карман, где лежал ключ.
- Легче не станет, здоровяк, - совсем уж тихо добавил Келли. -
Просто в какой-то момент ты станешь реже об этом вспоминать. А
затем еще реже. И еще. И еще. Пока воспоминания не будут
возвращаться тебе только в какие-то определенные моменты. Это как
тяжелый мешок за плечом. Ты просто привыкаешь к его весу и… да и
все. Такая вот правда жизни, парень.
Ардан прикрыл глаза.
Прадедушка, когда-то, сказал, что вряд ли на сотни километров
вокруг найдется тот, кто его поймет. И прадедушка был прав… и не
прав одновременно.
- Ты думаешь о сыне вождя? - спросил Ардан. - Он ведь остался
жив.
Келли замер около двери, ведущей на кухню.
- Думаю, Ард. Точно так же, как и ты думаешь о вожде
Шанти’Ра.
- А почему тогда не отправишься на его поиски?
- Потому что у меня есть семья, Ард. Моя семья. О которой мне
надо заботиться, но… - Келли посмотрел на Ардана из-под шляпы. - ты
ведь знаешь ответ. Потому что находишь свой покой в точно таком же
ответе.
- Да, нахожу, - Ардан внезапно понял, что не может удержать
слова внутри своего разума. - Завтра я встречусь с ними, Келли.
Встречусь с Шанти’Ра… Спящие Духи, Келли, я убил далеко не одного
человека. И не только человека. И ни разу не потерял из-за этого
сна. Потому что не хотел их убивать. Ни одного из них. Ни тех
бандитов в поезде, ни Лею, ни Ильдара, ни Индгара, ни вампира…
просто… просто так сложилось. Ты прав. Просто они оказались на
другой стороне. А Лею я даже понимаю… лишь дважды я хотел причинить
боль…
“Дядя эльф, а это вы так фокусы показываете?”
“Я просто хотела стать сильнее… чем студенты… чем
профессора… и они обещали сделать меня сильнее”
Ардан сжал себя за руками за плечи и согнулся так, что едва не
коснулся грудью колен. Он не видел, но чувствовал, как тени роются
вокруг его ног. Как липкими, пахнущими смертью и отчаяньем,
болотными травами они опутывают его ноги. Как постепенно
поднимаются по ногам, впиваясь в кожу жалами оголодавших москитов.
И оставляя после себя жгучие следы, жадно вытягивают кровь, а
вместе с ней и тепло.
Арди с детства не помнил, что такое мерзнуть. Не когда легкий
холод едва заметно касается ледяными губами, а когда настолько
холодно, что одежда причиняет боль и шуршит о плоть наждачной
бумагой, скользящей по необработанному дереву.