– Почему нельзя поменять все эти дурацкие правила? – спросил Ян Павел.
Графф посмотрел на капитана Рудольф, затем на родителей мальчика.
– Даже если бы мы могли, – ответил он, – нужно ли это делать?
Мама слегка погладила Яна Павла по спине.
– Ян Павел желает всем добра, но, разумеется, согласиться мы не можем. Даже ради образования других наших детей.
Ян Павел тут же разозлился. Что значит – «разумеется»? Если бы родители потрудились ему все объяснить, он не совершал бы дурацких ошибок – но нет, даже после того, как пришли люди с Флота, чтобы доказать, что Ян Павел вовсе не глупый малыш, они продолжали относиться к нему как к несмышленышу.
Но он ничем не выдал своей злости. От отца в любом случае ничего хорошего ждать не приходилось, а мама начинала волноваться и хуже соображать.
И потому в ответ он лишь с невинным видом широко раскрыл глаза:
– Почему?
– Поймешь, когда станешь постарше, – сказала мама.
«А когда ты хоть что-то поймешь насчет меня? – хотелось ему крикнуть. – Даже после того, как тебе стало ясно, что я умею читать, ты до сих пор думаешь, будто я ничего не знаю!»
Но с другой стороны, он, видимо, и в самом деле пока не знал всего – иначе понял бы то, что казалось очевидным взрослым.
Если ему не хотят ничего говорить родители – может, скажет капитан?
Ян Павел выжидающе посмотрел на Граффа.
И тот все ему объяснил.
– Все друзья твоих родителей – неподчинившиеся католики. Если твои братья и сестры вдруг пойдут в школу, если твой отец вдруг вернется в университет – что они подумают?
Значит, дело было в соседях? Ян Павел с трудом мог поверить, что родители готовы пожертвовать собственными детьми и даже собой, лишь бы соседи не стали их презирать.
– Мы можем переехать, – сказал Ян Павел.
– Куда? – спросил отец. – Есть неподчинившиеся вроде нас, и есть те, кто отрекся от своей веры. Других вариантов нет. И я предпочту жить, как мы живем сейчас, чем пересечь эту черту. Речь вовсе не о соседях, Ян Павел. Речь о наших убеждениях. О нашей вере.
Ян Павел понял, что ничего не выйдет. Он думал, что идею насчет Боевой школы можно обратить на пользу семье. Ради этого он готов был отправиться в космос и не возвращаться много лет – лишь бы помочь родным.
– Ты все равно можешь полететь, – сказал Графф. – Даже если твоя семья не хочет освободиться от санкций.