– Что ж написано? – спросил старик.
– Ой, брось! Не валяй дурака! – Павел понемногу свирипел. – Я взял только первые буквы от каждого слова, что ты звездочками пометил. У меня получилось: «я знаю, где клад Кучума». Вот что ты хотел внуку сообщить! Наверное, чуешь смерть скорую, и решил тайной поделиться, чтоб в могилу с собой не унести. А раньше-то молчал, потому что жадничал. Так или нет?
– Ничего такого я там не шифровал, – сказал старик тихо и приготовился. Реакция раскрасневшегося от самогона здоровяка последовала сразу. Он сгреб в кулак клок стариковской бороды и дернул так, что подбородок деда стукнулся об стол.
– Говори, где клад, не то последние зубы щас выплюнешь!
– Ой, больно! – взвизгнул старик, схватив Павла за запястье обеими руками. – Пусти, вырвешь ведь!
– Вырву! И бороду вырву, и зубы выбью! Говори, где клад, ты, прогнивший пень! Тебе-то все одно, помирать скоро. Не унесешь на тот свет сокровища! Скажи, и отпустим с миром!
– Дык не ведаю, о чем толкуешь, – проскулил старик и зажмурился от звонкой оплеухи, прилетевшей тут же.
– А ну, не бреши! – взревел Павел и поднял худое стариковское тело за воротник. Потряс его и отпустил, отчего тот кубарем полетел под стол, застучав всеми костями о половицы.
– Э, поосторожней, – раздался испуганный сиплый голос Коляна. – Еще помрет вдруг.
– А ты отсидеться у печки решил, что ли? – прорычал в ответ Павел. – Помогай давай! Клад пополам делить будем, или ты от своей доли отказываешься? Возьми вон кочергу рядом с заслонкой и пройдись ему по хребтине. Он нам просто так не скажет ничего. Будем пытать, как партизана. Что?! Боишься замараться? Решил, я все один сделаю?
Колян вскочил, опрокинув ведро, взял кочергу, шагнул и с размаху ткнул ею под стол, где лежал старик. Тот охнул. Острый угол пришелся как раз под ребра. Неприятно, но ничего не поделаешь. Придется потерпеть. Да ему не привыкать. Первый раз, что ли? Пусть гости позабавятся. А потом его черед придет. Долго он этого ждал. Всю бесконечную тоскливую зиму. Скоро уже, скоро.