Итак, женщина вошла в прихожую. Сменив туфли на плюшевые тапочки с мордочками зайцев, она миновала просторную комнату – почти залу, – спроектированную словно ради снобизма, прошла в убранный со вкусом салон и остановилась у двери кабинета мужа. Дверь была заперта перед отъездом хозяина, не допускавшего в святая святых решительно никого. Супруг объяснял свое поведение боязнью горничной.
Постояв у запертой двери, Моника повернулась к окну. Рядом с ним на тумбочке стояла лакированная шкатулка. Тут же возвышалась главная достопримечательность салона – гранитная колонна, высотой где-то по грудь, увенчанная мраморным бюстом. Хотя бюст напоминал Фрейда, на нем значилось “Платон”. Середину комнаты занимал журнальный столик с двумя креслами. На стене между сервантом и антикварным зеркалом висел большой черный экран.
Помимо таинственного кабинета в салон выходили кухня, спальня и детская. Детская была пуста. Моника родила девочку через год после выхода замуж и страшно ее любила: катала на деревянной лошадке, покупала конфеты, раз даже пыталась читать книжку… Впрочем, ребенка забрала к себе свекровь, не переносившая Монику на дух.
– Эта шалава наставит тебе рога, – твердила свекровь мужу. – Как выставишь ее вон, ребенка ни за что не отдавай. Сам не захочешь, так я отсужу. Пусть продолжает наш род.
Оглядев салон, женщина вошла в спальню. Да, эта комната знала минуты неги, ее стены видели исступление. Добрую треть помещения съедал гигантский одр любви – двуспальная кровать под старину. Под слоем простыней лежал ортопедический матрас, чуть менее упругий, чем семь лет назад, сразу после покупки, зато многое изведавший. Пластиковые пружины запечатлели все этапы отношений Моники с мужем. В самом начале – обоюдную страсть. Если точнее, неподдельную страсть супруга и более-менее удачные попытки имитации со стороны дамы. Далее – безответные порывы мужчины, бывшие тем неистовей, что несчастному грезилась возможность еще чуть-чуть и довести избранницу до прежнего экстаза. Наконец, постельный цинизм – это когда оба делают вид, что им нравится.
Нет, муж почти не заглядывался на других женщин. С ним произошла метаморфоза, обычная для людей его круга: делец постарел (больше, чем на семь лет из-за постоянного напряжения), заметно потолстел. Нервы, измотанные управлением Фирмой и необходимостью поддерживать свое положение в обществе, оставляли с каждым годом все меньше сил для любви. Их ресурс был изношен…