– Дедушка, а почему вы меня Кедрочкой окрестили? – спросила девушка, стараясь сдержать беспокойную лошадь.
– На этом самом месте в старину тунгусы свадьбы играли весной, в месяц Большой Рыбы. Приходит молодой охотник в чум родителей невесты и сказывает: «Осина – дерево хорошее, обласок можно делать, сохатому лекарство дает. Сосна смолистая – можно карамо рубить. Береза весной соковицей поит – душу человека радует. А вот люблю я кедрочку, краше ее нет дерева в нашей тайге. Она своей грудью молочной всю живность питает…»
Лена, проводив взглядом уезжающего старика, грустно улыбнулась. Над затопленными тальниками селезни со свистом резали крыльями воздух, носились с покриком, суетились над спокойной гладью заливных лугов. Каждому подарила весна чудное оперение и зовущий любовный голос.
– Кедрочка… – она проверяла на слух это душистое и нежное слово. – Ну что, Гнедуха, отдохнула?
Кобылица вскинула голову. Лена хлестнула легонько Гнедуху прутиком по крупу, и кобылица, чуя близость жилья, мелкой рысцой заспешила к поселку.
Жила Лена на квартире у медсестры Нины Павловны Криворотовой. Возле огорода, на задворках, протекает ручей из дальней согры, а сейчас вместо него плещется большое озеро, наполовину затопившее усадьбу. Дом старенький, из одной комнаты и кухни. Окно глядится на улицу, но самой улицы из комнаты не видно – все застит малинник и черемуховый куст, обрядившийся молодой листвой.
Едва Лена вошла в комнату, Нина Павловна с загадочной улыбкой сказала:
– Еще кулики за огородами не всхлипывали, а к нам, Леночка, гость заявился. В окно я его успела разглядеть. Молодой человек, ладный такой из себя… Оставил тебе письмо и посылку.
– Нина Павловна! Так это ж, наверное, от Наташки! Ну, давай письмо, потом плясать буду… – радостно вскрикнула Лена.
Нина Павловна протянула девушке помятый конверт с расплывшимися фиолетовыми строчками адреса и добавила многозначительно:
– А гость к обеду обещал заглянуть…
Лена дважды пробежала глазами короткое письмо, так и не услышав последние слова Нины Павловны. Она стояла посреди комнаты. С заляпанных грязью кирзовых сапог на чисто вымытый пол натекла илистая лужица. Подруга писала ей о своей жизни в таежном поселке нефтеразведчиков, о муже и сыне, звала летом в гости. В привезенной Андреем посылке оказались унты, расшитые ярким эвенкийским орнаментом, и пыжиковая шапка с длинными наушниками.