5.
Гайдук хлопнул коня по шее и негромко свистнул. Конь повёл ухом и тронулся с места. Кэтэлин не торопил его, так и удалялся – не оглядываясь и не прознеся больше ни слова.
– К-к-ак же! – брат Феодул вскочил и замахал руками (а дети лежали, глядя во все глаза). – Т-ты говорил! Т-т-ты с-сказал, что м-м-м! Что м-монаха не!
Кэтэлин не ответил, только просунул под мышкой ствол револьвера. Монах осёкся. Отец Василий смотрел на него, медленно кивая, словно говорил: а чего ты, собственно, ждал? Тут уже и дети поднялись и уставились вслед Кэтэлину.
(Середина весны 1877 года. Солнце жарит днём, как в июле.
На платформах под брезентовым пологом бьются друг о друга части разобранных катеров. Если слушать дольше минуты, можно выучить порядок, в котором сталкиваются отдельные детали; их песню. Во-сем-над-цать семьдесят семь. Во-сем-над-цать семьдесят семь. И несколько тощих фигурок в чёрно-сером рванье лежат в траве у самых рельсов, невидимые из окон. А может быть, видимые, но принятые за тряпки или мёртвых ворон, или куски брезента. Кто знает. Это случится позже. С точки зрения отца Василия и иже с ним, разумеется. Хотя отец Василий этого и не увидит, он будет висеть поперёк седла, глядя, как движутся под ним трава и лошадиные ноги).
Ничего, кроме золота, Кэтэлин не взял. Монахам остались шерстяные простыни, мешки с продовольствием и конь.
Через несколько минут его догнали. Гайдук оглянулся – на изрядном уже расстоянии виднелись чёрные рясы. А прямо к нему двигалась удивительная компания. Верхом на рыжем коне – том самом, украденном вчера со станции и привёзшем в степь брата Феодула – скакала девочка. Да как скакала, доамне фереште6. Свесила ноги на одну сторону, как барыня, даром что вся укутана в чёрный мешок. Сидит прямо, видно, что привычна к езде. Из-за спины её выглядывает мальчик – с виду помладше. Держится кое-как, обхватив опытную наездницу за талию и скривившись от испуга. А за ними пешим ходом едва успевает ещё один монашек, этот, пожалуй, старше всех, но всё-таки тоже мальчишка.
Они остановились перед Кэтэлином. Тот, что бежал за конём, свалился и принялся кашлять и утирать пот. Хилые были эти монахи, негодные для степных путешествий.
Девочка встряхнулась, освобождаясь из объятий спутника.
– Ай небунит, фато?7 – удивился Кэтэлин.