– Ох, ты лжешь! – девушка всплеснула руками.
– Вовсе нет, мадемуазель, – чуть забежав вперед, Рехан немного неуклюже и смеясь попытался сделать реверанс. – Символом вашей столицы будет Эйфелева башня. Пока ее еще нет даже в проекте, но создаст ее Густав Эйфель, первоначально планировавший, чтобы она служила входной аркой на Всемирной выставке в… м-м-м, не помню, в каком году.
– У нас много башен, – заметила Клер, – почему же именно эта заслужила право быть символом?
– Это металлическая конструкция высотой в триста метров, ее посещают миллионы туристов, там есть этажи, на которые можно подняться на лифте, ресторан на первом уровне и… ты только представь себе, каждые семь лет на покраску башни уходит пятьдесят семь тонн краски. Тонн, Клер!
– Ты убиваешь меня! – засмеялась она. – Я думала, что выше Нотр-Дама ничего нет.
– Собор Нотр-Дам-де-Пари тоже самый известный готический храм в мире. Ведь он считается центром города, от него измеряются все расстояния.
– Да, я что-то слышала об этом.
– Так, про автомобили я тебе уже говорил. Кареты, лошади практически исчезнут, редко можно будет увидеть их. У вас здесь неподалеку есть деревушка Шайо, на холме.
– Холм Шайо, – задумчиво произнесла Клер, – но там все заболочено…
– На этом месте будут созданы аллеи с вязами, заканчивающиеся круглой площадью.
– Да, вроде там ведутся какие-то работы, но я крайне редко бываю так далеко…
– Эту площадь назовут Площадью Звезды, – продолжал Рехан, – а чуть позже Площадью Шарля де Голля. Так я к чему это. Представь на минутку, Клер, что ваши экипажи, кареты, это наши современные автомобили, и это самое ужасное место в Париже для того, кто управляет этой штуковиной.
– Почему?
– Почему? Вообрази, площадь, диаметром в сто двадцать метров, на нее выходят двенадцать проспектов, и нет ни одного светофора, ни одного регулировщика, который бы контролировал движение! Каждый едет как может и как хочет!
– Но они с легкостью разъедутся! – не поняла Клер.
– Да, когда их максимум… пять, ну, десять. А если их больше в десятки раз? Это все равно, что пытаться регулировать бешеную толпу, причем, как если бы каждый стремился в свою сторону.
– А-а, поняла, – кивнула она.
– Еще у вас есть Площадь Революции…
– Конечно, – сразу же перебила его девушка, – на ней и установлена гильотина, где, кстати, был казнен Людовик шестнадцатый. Неужели она до сих пор сохранилась?!