Но главным в декрете, который должен стать законом прямого применения, было положение о карательных мерах за различные проявления антисемитизма, даже незначительного. Кара предусматривалась быстрая, но исчерпывающая: расстрел – как за конкретные действия, ущемляющие любые интересы любого еврея в России, так и просто за неодобрительные и даже брошенные случайно слова, потому что такие слова, как явствовало из документа, могут разжечь межнациональную рознь. Если и не разожгли, то могут.
По своему зверскому содержанию декрет превосходил репрессивные документы святой инквизиции Испании времён Томаса Торквемады. Потому что Великий инквизитор преследовал не правоверных иудеев, а, прежде всего, маранов – евреев, принявших христианство. Но опять-таки не чистосердечных новых христиан еврейского происхождения преследовал Торквемада, а тех, кто крестился для отвода глаз и ради дополнительных выгод, продолжая тайно исповедовать иудаизм. Для этого в Испании были даже созданы тайные синагоги. Но искренне верующих мусульман и иудеев инквизиция не преследовала. Только еретиков и отступников.
Секретарь снова беззвучно открыл дверь и, не переступая порога, доложил о прибытии гражданина Северо-Американских Штатов товарища мистера Джекоба Чайфа с делегацией.
– Шо? Шо там такое? Какая ещё делегация? – забеспокоился Голощёкин. – Я думал, мы будем говорить с равом Якобом один глаз на глаз другой!..
– Никакой! Никакой! Никакой нет делегации, – заверил его Свердлов. – Просто такая формула протокола для наркоминдела и для газет.
– Ага! – успокоился Голощёкин. – Тогда ладно.
Тихим кошачьим шагом в кабинет вплыл пожилой еврей – небольшого роста, ниже 166-сантиметрового Свердлова, в чёрной хламиде, в чёрном сюртуке и чёрной касторовой шляпе. Он был невероятно бледен. Его по-европейски аккуратная седая борода, от которой исходил узнаваемый запах чеснока, сообщала его лицу синюшный оттенок. Казалось, гость прибыл не из Америки, а из могилы на Ваганьковском кладбище.
Это был знаменитый Якоб Хирш Шифф, один из лидеров американского и мирового еврейства, крупнейший банкир, лицо известное и уже тогда – историческое.
Шифф считался другом новой России. Правда, его переплюнул другой воротила – Арманд Хаммер. Он объявил себя личным другом Ленина и симпатизантом русского большевизма. За что получил от Совнаркома колоссальные льготы. Хаммер вывез из России сотни миллионов тонн угля, руды, пшеницы. И продал дома по демпинговым ценам, что стало одной из причин жесточайшего в истории США кризиса перепроизводства и гибели большей части американской экономики.