Все верно. В бездну мораль, угрызения. Мое кредо – принцип наименьшего зла. Если встает выбор: гибель одного, или тысяч (а иногда и миллионов, такое бывало), тут и думать нечего, ответ очевиден. И плевать на сопливую достоевщину (стоят ли все жизни мира одной слезинки обиженного ребенка), чепуха! Эта вывернутая наизнанку логика – первый шаг к тухлому показному либерализму, в объятьях которого деградирует западный мир.
Ну что ж, дело сделано… прочь отсюда.
Я огляделся, прощаясь с городом. Искрящийся иллюминацией ночной Хабаровск почти не изменился после моего прошлого визита (Сколько лет прошло, пять, семь? Уж и не помню).
Опять!
Внутри все вскипает, тело мелко трясет, перед глазами желтая пелена. Начинается. Вновь слышу странный зов, который преследует меня уже неделю. С каждым днем он все сильнее, настойчивее, требовательней. Отчаянный ментальный вопль. Что-то должно произойти сегодня, через час, а может и раньше, нечто, напрямую связанное с моей нитью бытия. Медлить нельзя.
Снова открываю иное видение. Полис преображается. На широких улицах, среди вечно спешащих людей, мнящих себя хозяевами бытия, растут, парят, снуют разнообразные бесплотные потусторонние создания, маленькие и гигантские, добрые, злые, равнодушные…
Делаю шаг и… меня накрывает очередное видение.
То, что вижу сейчас – не настоящее, это будущее, худшее из возможных.
Западная Европа, Голландия, Амстердам – город, в котором бывал десятки раз, знаю и люблю эти места.
Яркий летний день. Духота…
Я на Даамстрат, у моста через канал. Вокруг – толпы улыбчивых иностранцев, каждый третий – турист. Город живет, дышит, купается в солнечных лучах… спокойный, расслабленный, уверенный в завтрашнем дне. Идиллия, реальное воплощение сытой западной мечты. Разве может что-то угрожать этому оплоту социальной стабильности?
И вдруг…
В секунды все затягивает мраком: людей, дома, проспекты, поток автомобилей, воду канала… Кажется – даже воздух стал темнее, гуще. Разгоряченная от июльской жары влажная кожа чувствует ледяное дуновение. Горожане замирают, опасливо озираются, обращают тревожные лица вверх.
Что это?
Смотрю в небо и не узнаю Солнца. Привычная родная звезда умирает, стремительно остывает. Сейчас это уже не оплот света, рождающий жизнь, а тусклое темно-багровое светило, дающее тысячекратно меньше энергии, чем раньше. На него можно смотреть не щурясь, без опаски. С каждой секундой оно все темнее.