Спустя час я пришвартовал своё
корыто и выдвинулся в сторону дома. В нынешнем своём состоянии эта
точка фастфуда нежизнеспособна, и даже пытаться не стоит. Ни с
магией, ни без. За вечер набросаю мысли и вернусь с чётким
осознанием того, что нужно делать. С осознанием, а ещё с другими
продуктами, потому что складывается впечатление, что свои сосиски
Вася закупал не на рынке, а в типографии.
Ничего-ничего.
Всё будет хорошо, причём довольно
скоро. Делов то — просто начать и кончить…
Некоторое время назад.
Особняк семейства графа
Орлова
Старый граф умирал не спеша. Старого
графа лягнула кобыла. Однако ко счастию его, причиной смерти стал
не удар копытами безмозглой животины, — это было бы неблагородно,
неаристократично и в какой-то степени даже потешно. Настоящей
причиной смерти стали последствия этого удара.
Сломанные рёбра проткнули лёгкие в
нескольких местах, и по этой части графа подлатали. Однако на фоне
воспаления и просаженного иммунитета, болячки начали всплывать одна
за одной. И тут не так, и здесь не здорово, и почка отваливается, и
стонет трепетная печень.
Годы резко дали о себе знать. Виктор
Степанович покинул этот мир на больничной койке. Угасал постепенно
и вполне сознавал происходящее. Напоследок он даже успел написать
несколько прощальных писем и изменить завещание.
Именно его и зачитывал сегодня
душеприказчик графа, его хороший друг и по совместительству
семейный юрист Орловых, Геннадий Витальевич Безобразов.
— Все в сборе, — констатировал факт
Безобразов и вскрыл конверт. — Начинаем…
Семейство покойного графа
расположилось на уютных кожаных креслах в кабинете покойного главы
рода. Сын Сергей разглядывал хрустальную люстру и болтал ногой,
закинутой на подлокотник, дочь Ольга уткнулась в телефон, и лишь
жена Виктора Степановича пыталась изобразить хоть какое-то подобие
скорби.
В отличии от детей, Марина Марковна
Орлова пришла на оглашение завещания в чёрном. И даже лицо её по
случаю было укрыто чёрным фатином, ниспадающим со шляпки. Так было
трагичней.
Пускай душа пела и утренняя бутылка
игристого била в голову, вдова Орлова держала себя в руках. Пару
раз даже всхлипнула для проформы.
— Итак, — сказал Безобразов и
прокашлялся. — «Дорогое моё семейство. Находясь в трезвом уме и
твёрдой памяти, обращаюсь к вам своим последним письмом. Поначалу я
хотел написать что-то возвышенное, трогательное и душещипательное,
чтобы сбить вас с толку и произвести гораздо больший эффект, однако
начну с главного. Вертел я вас всех…» — тут законник резко
остановился.