При взгляде на него складывалось ощущение, будто неведомый
мастер буквально вытесал его из камня, после чего оживил, и сказал,
что так оно всё и было. Кожа Гарнтока была тёмно-зелёной, с редкими
сероватыми прожилками, а ярко-жёлтые, как расплавленное золото
глаза, цепко смотрели на окружающий мир, не упуская ни одной
детали.
Когда наш поверенный освобождал свою стойку — я успел заметить,
что его руки были практически полностью покрыты какими-то тонкими
сплетениями линий, в которых спустя мгновение я с содроганием
опознал шрамы от древних рун, которые являлись следами давних
магических договоров, которые Гарнток заключал для нашего рода
Лонгботтомов.
Не прошло и нескольких минут, как он закончил освобождать своё
рабочее место, и повернувшись к нам проскрипел своим низким
голосом:
— Я готов, госпожа Лонгботтом. Чем Гринготтс может помочь
благородному роду Лонгботтомов сегодня?
Одновременно с этим вопросом я к своему ужасу ощутил, как
решительный настрой бабушки постепенно сходит на нет, но она
всё-таки находит в себе силы и произносит:
— Однажды мой дедушка рассказывал про удивительное место в вашем
банке, которое он называл не иначе, чем колыбель. Мы пришли сюда,
потому что я неожиданно почувствовала, будто посещение колыбели
поможет моему внуку — будущему главе рода Лонгботтом, наконец
обуздать свою магию и стать полноценным волшебником.
Когда бабушка говорила про колыбель, то я заметил как в глазах
гоблина на долю мгновения промелькнула очень не хорошая сталь,
словно он уже раздумывал над способом нашего убийства, но когда она
продолжила свой рассказ, то сталь пропала и уступила место
какой-то… Озадаченности?
Гарнток выслушал бабушку до конца, и кинув в мою сторону очень
колючий взгляд, неожиданно спросил:
— А что ж сам будущий глава рода Лонгботтом молчит? Неужели он
считает, что юбка госпожи Лонгботтом будет его вечным пристанищем и
впредь?
После этого вопроса Августа весьма серьёзно напряглась, а её
пальцы на моём плече сжались, словно пытались донести одно
единственное предупреждение — «молчи». Но глядя на эту мерзкую
морду что-то внутри меня словно вскипело от возмущения.
Когда этот долбанный гоблин задавал свой вопрос — он смотрел на
нас с бабушкой, будто мы какие-то там просители, а не потомки тех,
чья кровь входила в священные 28 семей.