Я выпрямился, и чувствуя, что колени мои буквально дрожат от
странного предвкушения, постарался сделать надменный вид, и ответил
этому уродцу:
— Если юбка госпожи Лонгботтом от чего-то и защищает меня,
сэ-эр, то только лишь от не уместных и глупых вопросов с вашей
стороны.
Тишина после этих слов была воистину оглушающей. Я буквально
спиной ощутил, как бабушка от испуга задержала дыхание и замерла,
будто испуганный заяц перед здоровенным волчарой. Гарнток тоже
замер, его жёлтые зрачки сузились, превращаясь в тоненькие щёлочки,
а потом…
А потом он рассмеялся. И это был не привычный наполненный
презрением гоблинский смешок, а глухой, полноценный смех.
Когда наш поверенный успокоился, он посмотрел на меня до
невозможности странным взглядом, и произнёс:
— О-о… Значит у Лонгботтомов всё же появился позвоночник.
Хорошо, — сразу после этого он резко повернулся, и устремившись
куда-то за стойку не оборачиваясь сказал:
— Что застыли? Идёмте. Колыбель ждёт.
Когда гоблин завёл нас в узкий извилистый коридор — это было
предсказуемо. Когда у нас был головокружительный спуск на
убийственных тележках — тоже ничего удивительного, хоть и весьма
травмоопасно, но когда Гарнток рассёк острейшим кинжалом свою
ладонь, и приложил её к стене — вот тогда я действительно начал
удивляться.
После прикосновения гоблина на куске скальной породы медленно,
словно нехотя, начал проступать изумрудный силуэт дверного проёма.
Сразу после этого наш поверенный приказным тоном прокричал:
— Не спите, проход скоро закроется! Ходу!
На мой сугубо магловский взгляд этот проход ещё даже не
открылся, поскольку глаза упорно твердили, что видят только силуэт
прохода на скальной породе, но никак не сам проход, однако Августа
после слов гоблина тут же сорвалась вперёд, а поскольку моя ладошка
была надёжно зафиксирована у неё в руке — выбора у меня не
оставалось.
Когда мы проходили прямо сквозь породу — у меня на несколько
мгновений сложилось ощущение, что я прямо своим телом прорываю
натянутую невидимую плёнку, но эти ощущения были совсем
непродолжительны и практически сразу сошли на нет.
В пещере, где мы очутились, было настолько темно, что темнота
казалась вязкой и обволакивающей. Когда я уже начал переживать, что
хитрый гоблин просто напросто завёл нас в ловушку, преследуя свои
непонятные цели, и потянулся за палочкой, чтобы хоть так попытаться
осветить место нашего заключения, как внезапно раздался его
скрипучий голос: