Стою, как первокурсница на первом экзамене, одергивая подол короткого платья. Почему мне страшно при нем? Очень давно ни один мужчина не вызывал во мне животного страха, такой был в далеком прошлом, но любимый Ваня Чехов заставил забыть, стать сильной.
Клим наливает в бокал виски, садится в кресло, откидывается на спинку, широко разведя колени, делает глоток, а меня откидывает в прошлое.
Именно так я стояла перед ним, посланная спецслужбами с четкой целью — выполнить свою позорную миссию. На мне были черное платье-сорочка, стринги, туфли на высоком каблуке, сумочка и серьги с прослушкой.
— Раздевайся.
— Вопросы можно задать и так.
— Я сказал, раздевайся. Ты не усвоила то, что я сказал три секунды назад?
Сука, какой он трудный и тяжелый. Ванька такой же бывает упрямый.
— На, хлебни, станет легче.
— Нет, не хочу… что…
Аверин подходит близко, практически вливает в меня алкоголь, кашляю, хочу быть с трезвой головой. Тепло растекается от гортани к груди, цепляюсь за руку мужчины и смотрю в его глаза. Лучше они, чем Шахова, у моего Ваньки такие же пушистые ресницы, а еще ямочка на левой щеке, когда улыбается. Как сейчас у Марка.
Да не может этого быть.
— А теперь ты выполнишь просьбу моего друга и разденешься.
— Но…
— А я обещаю, что он не сделает тебе больно.
— Да какого хрена ты с ней церемонишься?
— У нас тут небольшое погружение в прошлое, так? А там, как я помню, нам всем было хорошо. Да, крошка-мышка?
Эти черти играют на контрасте. Один: «Ты не бойся, мы не обидим», а второй: «Да вали ее уже, какого хрена ждать?»
Не верю ни одному.
— Я все расскажу, но без погружения в прошлое.
Конечно же я расскажу все, я же не самоубийца.
— Так не пойдет.
Марк чует мой подвох. Ведет пальцами по шее, по затылку, собирая волосы, оттягивая их, заставляя запрокинуть голову и смотреть в глаза.
Сейчас в них нет иронии и насмешливости. Они холодные и злые. Ох, как же я все это время ошибалась, думая, что этот красавчик добрый, а Шах злой.
13. Глава 13
— Что вы хотите знать? Спрашивайте, и не надо так со мной! Отпусти!
Резко дергаюсь в сторону, несколько шагов назад, сжимаю кулаки. Если они решили, что нашли девочку для битья, то это не про меня. Не про меня сейчас — спустя шесть лет. Я на своей территории и никому, кроме своего сына, ничего не должна.
Мужчины ничего не делают, лишь смотрят, каждый по-своему: Марк — прищурив глаза, скрестив руки на груди, Шахов — исподлобья, зло, нервно трогая стакан.