Вести в уборную ее вообще, наверное, необязательно, но я не позволяю ей сделать и шагу без себя. Словно хочу укоренить особенность нашего перманентного нахождения вместе.
В этом всем нет логичной подоплеки, есть только моя больная одержимость девочкой, на полжизни младше меня. И я снова и снова иду по протоптанной дорожке, макаясь в знакомое болото, окунаюсь щедро туда и иду дальше, четко осознавая, что без нее вообще никак. Замкнутое пространство делает со мной странные вещи, искажает реальность. Я начинаю ревновать ее ко всем, кому уделяется внимание больше, чем мне, а оно уделяется. Улыбки и касания льются рекой. Отцу, матери, сестрам, братьям. Даже по телефону общаясь с дедом, я испытываю ревность. Ненормальная реакция.
А мне оно не уделяется, и вероятно потому, что я сам отталкиваю ее попытки заговорить. Каждое слово как разрез скальпелем по коже, горящей от такого близкого нахождения с ней. Знала бы она что в моих воспаленных мозгах, бежала бы куда подальше.
Будь я адекватнее, давно бы сказал Белому, что надо мне напарника на большее количество времени, чем просто на урывочный ночной сон. Даже в этот момент мне кажется, что я не сплю, а так дремаю…и наблюдаю за ней, потому что я нихера не доверяю никому. Даже себе, не говоря уже о другом охраннике, в чьей верности сомнений нет ни у кого.
Эту больницу охраняют лучше, чем военную базу, но я продолжаю дышать и моргать в унисон со Светой, чтобы не пропустить ни единого атома, выпускаемого из ее легких. Даже волос с головы не упадет без письменного разрешения и моего пристального наблюдения.
И когда я вижу, как разливается по груди вода, округляя для меня очевидно аккуратную грудь с крупными сосками, проступающими ожогами на моей сетчатке, мозг отрубается. Не сказать, что я не догадывался о том, какая она идеальная, или что уверенная двоечка не проявлялась сквозь ткань футболок и не приковывала взгляд…конечно, я уже все рассмотрел и дорисовал.
Но сейчас ведь прямое включение…
Я вожу взглядом и снимаю на воображаемую камеру, извращенно представляя картину дальше. Гребанный ублюдок рассматривает девочку, которая прямо сейчас в шоке и явно в панике, покрывается багровым румянцем и срывается на бег в ванную. И я снова веду по изящным ногам и стопорюсь на подтянутой заднице.