Решение было принято, и на душе в мгновение ока стало
намного легче.
«Всё, теперь я вновь сам по себе и действую так, как
хочу!»
Покосился на нахмурившегося разведчика и, увидев в его
глазах непонимание, пожалел этого замечательного человека. Он был
на службе у государства, выполнял серьёзную работу, очень важную
для страны работу, а тут я отвлёк его своим внезапным появлением.
Да ещё и подчиняться не захотел. А ведь он военный и к такому
саботажу, наверное, не привык. Одним словом, не нужно мне было сюда
ехать.
Сожалея о сделанном, тоже поднялся и бросил на
прощание:
— Извините, что потревожил. Больше вы меня не увидите.
Ауфидерзейн! — развернулся и пошёл в темноту.
Отныне я понял, что буду вести войну в тылу врага, так
сказать, в индивидуальном порядке.
«Ну и ладно. Ну и пусть. Главное — как можно больше
уничтожить гадов. А как уж я это буду делать — совершенно
неважно!»
— Подождите, Алексей, — остановил меня
разведчик.
Я не стал строить из себя недоговороспособного. Сразу
остановился, развернулся и как можно более безразличным тоном,
спросил:
— Ну?
Собеседник подошёл ближе.
— Алексей, ситуация сложная. Но давайте попробуем в ней
разобраться. Вы согласны, что мы с вами друзья и не хотим причинять
друг другу ни хлопот, ни вреда?
— Полностью согласен.
— Тогда давайте поступим вот как. Всё, что вы мне
рассказали, просто оказалось удивительным. Об этом я должен
доложить наверх. И если они не сочтут меня сумасшедшим, пришлют
свои инструкции и директивы. Вы меня понимаете?
— Понимаю, — заявил я и тут же добавил: — Господин Шульц,
раз уж вы будете связываться с Центром, то могу вас попросить
кое-что им передать, и кое о чём у них узнать?
— Конечно, Алексей. Что мне нужно им сообщить?
— Спросите, пожалуйста, долетел ли к ним самолет с
остатками дивизии. И поинтересуйтесь, пожалуйста, о самочувствии
бойцов, командиров и медперсонала. А еще попросите их, если у них
есть связь с подпольем Троекуровска, или какие-то другие
возможности, то пусть поищут юго-западнее аэродрома, в болотах,
лейтенанта государственной безопасности Воронцова.
— Этот лейтенант госбезопасности осведомлён об архивах в
вагоне? — тут же вспомнил о своём визави.
В этот момент я понял, что сейчас мне нужно было сразу же
обеспечить алиби Воронцову, если, конечно, он жив. А потому
заявил: