— Да откуда? Он же в тот момент на станции не был, когда
вагоны взорвались. Архива он не видел. Я просто с ним при
отступлении из города выходил. Он в болоте потерялся.
— Но вы рассказали о секретных документах?
— Нет, конечно.
— Почему? Вы посчитали это неважным?
— Вот именно! — Честно ответил я и пока явно беспокоящийся
разведчик меня не перебил, продолжил: — Какой мне был прок от той
информации? Ну вот сами подумайте. Вы просто не представляете, что
там вокруг творилось в тот момент. Немчура со всех сторон летела,
ехала и бежала в наступление. Разве в той обстановке меня могли
интересовать какие-то бумажки?
— Но вы уверены, что вагон с бумагами уничтожен? — ещё раз
затронул надоевшую тему визави.
— Сам видел! — уверенно сказал я, уже сто раз пожалев о
придуманной истории. И чтобы разведчик перестал беспокоиться, более
подробно поведал о том фрагменте боя. — Находясь на чердаке одного
из зданий, я прикрывал отход отряда, работая в качестве ПВО. Но
вражеских самолетов, задействованных в налёте, было так много, что
всех я перестрелять не успел. К тому же авиационные бомбы, это я
вам скажу, далеко не пушечные снаряды. Как бахнет, так половина
огромного дома сложится, а то и весь. И вот все эти бомбы сыпались
на город, на вокзал и депо. И, разумеется, всё это сыпалось и на
железнодорожные вагоны. Так что не переживайте, насчёт архива — всё
предано огню и пепел развеян. Однако, когда выйдете на связь с
Центром, обязательно сообщите, чтобы Воронцова поискали. Возможно,
он жив. Ведь не так уж много времени прошло с нашего
расставания.
— Хорошо. Я запомнил. Ещё что-нибудь?
— Да, есть ещё кое-что важное. Передайте, пожалуйста, что
среди выходящих из-под Новска войск было замечено достаточно
большое количество предателей и шпионов. Многие из них были нами
разоблачены и ликвидированы, но в суматохе и суете тех дней всё же
кто-то мог ускользнуть от нашего внимания и просочиться к нам в
тыл. Кроме этого, сообщите пожалуйста в Центр, что разоблачить
шпионов у нас получалось из-за ржавой скрепки и квадратных гвоздей
с шипами на сапогах.
— Скрепки? Гвозди? — удивился разведчик.
Пришлось в деталях рассказать ему о методе, с помощью
которого мы сумели выявить как минимум двух предателей.
Одномоментно вываливая собеседнику столь большой объем
информации, я надеялся на его память. Антон Фёдорович был
профессиональным разведчиком и вряд ли мог бы успешно работать
многие годы, если бы она у него не была развита.