— Не ослышались. Воевал.
— И как же вы там оказались в столь юном возрасте? Вы же
утверждаете, что вам только семнадцать лет? — якобы поймал он меня
на лжи и тут же устало произнёс: — Я не понимаю, кто вы и зачем
затеяли весь этот фарс. Равно как и не понимаю, что вы от меня
хотите?
— Сотрудничества, что ж ещё? Сотрудничества, взаимной
помощи и поддержки, — с готовностью ответил я на все его
вопросы.
— Какого ещё сотрудничества?! Что вы несёте?! Я не верю ни
единому вашему слову! — Он поднялся со скамейки. — Скажите, что вам
надо, и расстанемся на этом.
Было очевидно, что человек не понимает ситуации и из-за
этого нервничает. Не верит мне. И его недоверие в первую очередь
основано на моём биологическом возрасте. И действительно, кто
поверит, что я, мало того, что неведомо как оказался на территории
Германии, ещё и участвовал в боевых действиях в семнадцать лет?
Поэтому понять разведчика было можно. Вот только в настоящий момент
не мне его надо было понимать, а ему меня. И чтобы этого добиться,
я решил пойти нестандартным путём и рассказать не только о себе, но
и о нём. Для этого, разумеется, пришлось придумывать и врать прямо
на ходу. Но что делать? Другого выхода у меня не было.
— Господин Шульц, я не знаю, как вам доказать, что я не
враг. Никаких доказательств, кроме слов, у меня нет. Но поверьте,
мы с вами на самом деле на одной стороне! Я обычный красноармеец,
волею случая попавший в Германию. Воевал я под городами Новск и
Троекуровск. Там, после того как города были потеряны, я попал в
плен. Немцы решили вывезти меня в Третий рейх, но самолёт потерпел
крушение. Мои захватчики умерли, а я остался жив. После небольших
приключений вспомнил, что на станции города Новска в вагоне с
секретными документами, который был оставлен при отступлении, я
случайно видел папку с личным делом товарища Живова. На папке,
вероятно, из-за секретности отсутствовала пометка, что это
секретно, поэтому я решил её прочитать. Меня заинтересовала
информация о вас. И вот, когда я попал сюда, то решил вас найти и
попросить о помощи.
Стоит ли говорить, что мой совершенно противоречащий
здравому смыслу рассказ произвёл на разведчика неизгладимое
впечатление.
После того, как я закончил, он ещё долго не мог прийти в
себя, глотая ртом воздух. А когда немного оклемался, то дрожащим
голосом переспросил: