Мне осталось только кивнуть — ну не
лезть же в бутылку! Разум тем временем зацепился за одно слово,
сказанное стариком.
— Что значит функция?
— Тип, — моментально ответил
тот. Слишком быстро.— Обычно используется слово тип, но развалины
вроде меня порой говорят функция.
«Врет!» — тут же поделился своим
мнением Охотник.
«Скорее, что-то недоговаривает», —
согласился Лях.
— Как вы будете меня учить,
Родион Павлович?
— Делать, Иван. Я не буду тебя
учить, я буду тебя делать. Уже делаю.
— В смысле?
— Попробуй двинуть рукой.
Чувствуя, как в животе начинает расти
ледяной колючий шар паники, я попытался поднять ладонь, но не
смог.
— Как вы это?
— Не пугайся!
— Да я и не пугаюсь!
— Ты сейчас как будто спишь. Это
будет не совсем верная формулировка, но я погрузил тебя в транс.
Сейчас мы в твоем сознании.
— Да ладно!
Правду он говорил или нет, но я
воспринимал окружающую действительность как привычную реальность.
Только вот пошевелиться не мог, будто меня опять Криком
приложило.
— Эта девочка тебе очень
нравилась?
Прямо за его спиной появилась Люся.
Нет, не появилась, не соткалась из воздуха, она все время была там,
но я ее почему-то не видел. Малиновые волосы, яркий макияж, улыбка
на полных, чуть приоткрытых губах. Живая!
— Нет, не живая. Она умерла.
Ликвидатор убил ее. У тебя на глазах. Сломал ей шею, в труху
размолотил нижнюю челюсть. Ты же видел. Сам все видел.
Голос Наставника раздавался словно
отовсюду. Может, мы и правда у меня в голове, и его слова
отражаются от внутренних стенок черепа?
— Как вы это делаете?
Скалли исчезла, словно никогда и не
стояла за плечом старика. А мы с ним оказались не на кухне
новосибирской квартиры, а в зале маминой квартиры в
Благовещенске.
— Мать прекрасно понимает, что
ее мальчику рано или поздно пришлось бы улететь из гнезда. И что
после тех событий ты просто обязан был уехать. Тебе бы не дали жить
в городе. Она очень рада, что ты оказался невиновен.
— Вы-то откуда знаете?
— Я не знаю. Ты так считаешь. А
вот еще…
В комнате возник Илья. Точно так же,
как и Люся, он словно появился в поле моего зрения. Открыл рот,
готовясь сказать…
— Хватит! — рявкнул я. — Прочь
из моей головы, старик!
— Прогони меня.
— А кости свои потом
соберешь?
— Прогони.
Конечно, с пожилыми людьми так
поступать было нельзя, но какой он мне оставил выбор? Стараясь
действовать не в полную силу, все-таки божий одуванчик, поломаю
еще, я взмахнул рукой, отталкивая Наставника прочь.