Да, я умирал, но, как раненый зверь, я готовился…
— Наклонись… — вымученно просипел я, и предатель, сын моей
любимой и моего единственного друга, ещё немного нагнулся,
собираясь доиграть свою роль прощающегося со стариком.
Лезвие, вставленное в подгиб рукава пиджака, ловким движением
оказалось между моим указательным и безымянным пальцем. Я резко
взмахиваю рукой — и со свистящим звуком вспарываю горло названному
сыну… Я вижу — губы предателя дрогнули, пальцы дёрнулись, но уже
знаю — Андрей обречён. Он отпрянул назад, а после рухнул напротив
меня, хватаясь за своё окровавленное горло. Он хрипел и сучил
ботинками по бетонному полу, не в силах поверить, что уже
мёртв.
Мне было до омерзения горько и больно. Но самой болезненной была
слеза, что скатилась по моей щеке в последний раз…
Тьма.
Сознание возвращалось урывками. Сначала боль — тупая, давящая.
Она пульсировала в затылке, отдаваясь по всему черепу. Потом
ворвались запахи: гарь, масло, сивуха. Гулкий грохот техники,
тяжёлые шаги по булыжнику. Кто-то играет вдали на гармони. Я открыл
глаза — серое небо, тут и там белые пятна облаков, низко висящие
провода. Что за…
Мысли неслись, словно гоночные болиды. Стало понятным, что я — и
не я вовсе, что такой какофонии звуков, что врезается в сознание,
не может быть в том времени, в том городе, который я оставил.
Гусеницы?.. Война? Так быстро я не соображал даже в лучшие свои
годы.
— Боец! Ты что, охренел в корень? А ну, встал быстро! Кому
говорю? — требование капитана в форме РККА прозвучало громче, чем
иные звуки.
Голос у человека в форме был прокуренный, сиплый, в нём
чувствовалась не просто злость — это привычка командовать, даже,
можно сказать, повелевать. Я глянул на него — лицо в красных
прожилках, под глазами мешки, пуговица на кителе расстёгнута,
фуражка набекрень. Пьян? Да, сивушное амбре разносилось от капитана
достаточно отчётливо. И все так реалистично, правдоподобно.
Нет, нет, этого просто быть не может. Мой мозг отчаянно искал
рациональное объяснение происходящего, так что я стал убеждать
себя, что, видимо, оказался на съёмках какого-либо фильма. И тут же
получил кучу доводов против подобного вывода. Например, почему у у
меня так болит затылок? Там явная травма, и на съёмках я уже был бы
у врача, или хотя бы режиссер кричал бы, что у него посторонние на
площадке.