Конечно, он ходил на работу, даже были периоды, когда ему удавалось сохранять перед коллегами видимость стабильности, будничной осознанности и даже мнимой либо взаправдашней успешности таких выходов. Бывало и такое, что он добивался невозможных, феерических высот, и тогда его начальство подмигивало ему, как бы заискивая в ожидании новых контрактов. Эти подмигивания расходились в его душе тёплыми волнами и грели долго, так что он расслаблялся и уже начинал жить прошлыми успехами. Это в конце концов замечали и оставляли его в покое, неохотно, но всё-таки платя ему его скромные деньги как заслуженному специалисту. И тогда на первый план вылезала свойственная ему задумчивость и природная склонность к размышлениям в ущерб живому общению, которое, если бы он сохранял дружеский контакт с людьми, только одно могло бы спасти его заблудшие внутрь или куда-то в необъятность мысли, пусть правильные и ценные для собственного его миросозерцания, но какие-то книжные и давно сданные на полки с пыльными фолиантами в детских и недетских библиотеках.
* * *
Его Матушка – со всей Её экзальтированной ярковыраженностью и раздражительной интеллигентской брезгливостью – всегда сразу переключала канал, как только на экране начинала свой лирический запев розоватая, как ранняя зорька, журавлино-фламинговая мелодия, трубившая о начале «Мира животных» и потому ничего не сулившая культурной программе зарождавшегося дня, кроме напоминания на примере интересных, а иногда забавных и даже конфузных случаев из дикой жизни братьев наших меньших также и о низменных проявлениях человеческой психики, так бережно хранимой Ею самой от всяческих поползновений грубого животного характера со стороны всевозможных мужских особей и типов. Последние, впрочем, так или иначе, всё же умудрялись добиваться своего, о чём Она именно и старалась забыть – или просто не хотела, чтобы происходящее на экране телевизора вызывало невольные отражения в мимических мышцах Её красивенького и ухоженного лица, умевшего на людях принять удобное для всех и для Неё самой выражение, – отражения, являвшиеся сиюминутной и, в общем-то, простительной слабостью, которую у Неё никогда, как бы Она ни старалась, всё равно в самый неподходящий момент не получалось скрыть от окружающих.
Но книжка «Рассказы о животных» Сетон-Томпсона, тайком подсунутая ему, восьмилетнему, Отцом, сделала-таки своё дело: птицы, большие кошки, крысы, медведи, лисы, собаки, волки, шакалы, иноходцы и прочие парнокопытные жили в его освещённых