Как раз для этой надобности в контейнере лежит коробочка с
гримом и краска для волос. Они тоже исчезают в ненасытной пасти
моего рюкзачка – на заброшенной фабрике отключена вода и нет ни
единого зеркала – придётся поискать кафешку или воспользоваться
санузлом на стоянке автобана.
Деньги. Наше всё. Две перехваченные резинкой пачки. Старые
добрые доллары и новоиспечённые, но тоже незлые евро. Деньги
лишними не бывают. Именно поэтому я половиню пачки и оставляю запас
в тайнике. Кто знает, как сложится с финансами в следующий раз.
Наконец я достаю пистолет, запасную обойму и выгребаю патроны,
рассыпанные по коробке. "Чезет" семьдесят пятый. Чудо
социалистической индустрии созданное под натовский патрон
парабеллум. Штуковина массивная, на себе не спрячешь. А потому
ствол с причиндалами отправляются вслед за атласом, гримом и
деньгами.
Лишь несколько секунд я позволяю себе подержать пистолет в руке.
Ребристая рукоятка пробуждает воспоминания. Пистолет я обрёл в
Сухуми.
***
Открывая новый проход, я оказался на пустой и разбитой
электричке, что медленно пробиралась из Сочи. Пахло войной, и люди
предпочитали ехать в обратную сторону. На сухумском вокзале этот
поезд ожидали толпы людей, но диктор объявил о задержке с
отправлением на два часа. Народ всё равно ворвался внутрь, кто
отжав двери, кто через окна, и скоро все места и проходы
заполнились людьми. В моём закутке разместилась большая семья
беженцев, состоящая в основном из детей и подростков, во главе с
пожилой женщиной.
Хотелось в туалет, на воздух, но я боялся выходить из вагона –
вдруг не смогу влезть обратно.
– Сходите, – сказала женщина. – Мы подержим место.
Я поверил ей и вылез через окно. Нужда долго времени не заняла,
и я решил прогуляться возле вокзала, просто чтобы размять ноги.
Тогда город ещё не покрывали страшные развалины, война
только–только входила в силу. Но первые её признаки я скоро
почувствовал. И увидел.
На соседней улице прямо на тротуаре лежал облачённый в камуфляж
парень. Он был мёртв. Шальная ракета? Граната? Воронки не было, но
ноги убитого валялись отдельно. Из обрубков уже не текло, но тёмной
крови вокруг и без того хватало. Коричневая с каким–то синим
отливом кожа на лице и руках парня выглядела неестественно. Таких
цветов в природе не существует, если не относить к особой расе
мертвецов. Кто он такой, абхаз или грузин, чеченец или казак;
защищал ли он свой дом или пришёл в чужой; кто его убил?