Для начала мне нужно было сообщить новости Глебу. Я была настроена на серьезный разговор, но вся моя решимость испарилась, когда он вернулся домой — уставший и чем-то расстроенный. Я точно знала, что с его раздражением и злостью мне будет легче справиться, чем с беспокойством или жалостью. Поэтому вместо рака я решила обсудить развод. Гибель нашего брака была не за горами, а там, может, и моя собственная смерть.
Перед тем, как снова уехать на работу, Глеб сказал детям, что любит их, а затем посмотрел на меня. Мне показалось, что в его глазах я увидела и любовь ко мне, она промелькнула на мгновение, но все же появилась. Или я просто пыталась выдавать желаемое за действительное... Вместо того чтобы хоть как-то попрощаться со мной, он хлопнул дверью, не сказав больше ни слова.
— Мам! Хочу кушать! — из задумчивости меня вывел голос Оливии. Я предложила детям перекус и сконцентрировалась на них. Мы пошли играть во двор, а уже ближе к вечеру построили дома крепость из стульев, одеял и подушек и играли в ней в настольные игры. Мы поужинали и немного посмотрели телевизор, я по очереди искупала ребят и уложила их спать. Лев, как обычно, был слишком возбужден после прошедшего дня и не мог уснуть сам, поэтому я решила лечь рядом. Но как только погас свет, на глаза навернулись слезы.
Как скоро я стану слишком слабой, чтобы играть с детьми? Потеряю ли я все волосы? Напугает ли это детей?
— Мама? — обеспокоенно позвал меня Лев, видимо услышав тихий плач.
— Все хорошо, малыш, — отозвалась я, притягивая его в объятия. Моя мама была сильной и храброй, она никогда не показывала свой страх или разочарование во время лечения, и я хотела сделать то же самое. Поборов слезы я стала тихо напевать простую колыбельную мелодию, пока не убедилась, что Лев уснул.
Уже поздней ночью я резко проснулась, когда услышала звук входной двери. Затем слегка скрипнула дверь в комнату Оливии — Глеб проверял ее сон. За секунду до того, как он заглянул в комнату сына, я закрыла глаза. Через мгновение дверь бесшумно закрылась. Впервые за долгое время я подумала о чувствах Глеба, вынужденного спать в полном одиночестве, и меня с головой захлестнула вина. В первые дни, когда я уходила ко Льву, чтобы полежать с ним, я хотела только уложить его побыстрее. Но потом сон в кровати сына стал моим способом побега и спасением от близости с мужем — во всех ее смыслах. Мне стоило встать и вернуться в свою постель, но тут Лев перевернулся и всем телом прижался ко мне, что-то неразборчиво пробормотав во сне. Я поняла, что в этот раз не буду спать в своей постели. Но, может, позже…