.
– Нет, я сделал это не для того, чтобы убежать от Люка, – сказал он.
– А для чего?
– Чтобы убежать от тебя. Или, может быть, стать ближе к тебе. Скорее всего, и то, и другое. Потому что было уже невыносимо. Видеть тебя на станции каждый день. Пару лет назад мы с тобой были мужем и женой, понимаешь, да? Ты помнишь это?
– Помню, – отозвалась она.
– Страшно как.
– Кого мне это напоминает?
– Героев одного мифа. Их разлучили ветры ада[20], – сказал он.
– Это ты виноват.
– Вот как?
– Все то же самое – эта твоя бессмысленная непоследовательность, – продолжала она.
– И еще обследование у доктора – как его там, Макинтоша?
– Да, – подтвердила она. – Макинтоша. И еще то, чего ты не хотел допустить – ведь это ранило бы твое самолюбие, ты почувствовал бы свою ненужность.
– Что толку обсуждать это сейчас?
– Толку никакого, – согласилась она.
– Но мне одного никак не понять, – размышлял он, – может быть, у меня в голове какая-то неправильная картинка сложилась. Но я вот вижу, как сидишь ты себе в тот субботний вечер, в одиночку взвешиваешь все за и против, семь раз отмеряешь, и вдруг – раз, у тебя созрело готовое решение. Так спокойно, так хладнокровно, как будто…
Он вскинул руки.
– Я обдумывала этот шаг несколько месяцев, – отрезала она.
– И выдала ответ, как компьютер IBM.
После чего, подумал он, разговаривать, убеждать было уже бессмысленно. Все споры, обсуждения прекратились. Она приняла решение. Их брак оказался ошибкой, и теперь нужно было как-то делить общее имущество, постараться, чтобы в суде все прошло как можно проще и без лишних трат.
Он вспомнил, как они использовали общих друзей – это было противнее всего. Заезжали за ними во время рабочего дня, везли в суд, чтобы те в качестве свидетелей подыграли им в том фарсе, который он и она придумали. Жестокое было время.
– Телефон звонит, – сказала Пэт, сидевшая напротив него.
– Что? – очнулся он, только сейчас услышав звонок.
Звонят и звонят, даже сюда, ей домой.
– В самом деле, – сказал он, осматриваясь.
– Я возьму трубку.
Она скрылась в гостиной.
– Алло, – услышал он ее голос.
Он открыл холодильник и обследовал его содержимое: нераскупоренная бутылка джина «Гилбис» – отличная вещь, – дешевый вермут, пинта водки, куча разных вин. Его привлек готический шрифт на этикетке «Майвайна»[21], и он принялся разбирать немецкий текст.