Не понимаю, зачем он раздевается. Заторможенно смотрю, как под тонкой тканью белоснежной рубашки перекатываются стальные бицепсы. Он делает шаг навстречу, оказываясь вплотную ко мне, и набрасывает мне на плечи свой камзол.
Меня окутывает приятным теплом ткани, нагретой чужим телом, и жгуче-пряным ароматом мускатного ореха.
Теряюсь от этой неожиданной заботы. Удивлённо хлопаю глазами и смотрю на него.
— Тебе лучше? — спрашивает отрывисто, продолжая внимательно всматриваться в моё лицо.
Нервно сглатываю и киваю.
— Прости…
— Если лучше, идём.
С этими словами он разворачивается и движется прочь. Я иду следом. Не знаю, сколько времени прошло, но вокруг заметно стемнело. Тихая полутьма внутреннего дворика остаётся за железной оградой.
Улица встречает нас шумом проезжающих мимо экипажей и разговорами прохожих, спешащих по своим делам. Мужчины в добротных сюртуках, женщины в тусклых платьях из плотного хлопка.
Роланд дожидается меня. Приобнимает за плечи, закрывая от всего остального мира, и уверенно ведёт сквозь людской поток, прямо к ждущему нас экипажу. Помогает забраться внутрь, сам отходит к вознице.
Слышу их тихий разговор, но не разбираю суть. Откидываю голову на спинку сиденья, прикрываю глаза. Карета покачивается под весом Роланда, когда он забирается внутрь.
Чувство стыда за случившееся накрывает меня с новой силой. Оставляю веки прикрытыми и не решаюсь смотреть на него.
Экипаж приходит в движение. К счастью, меня больше не укачивает. Боясь уснуть, открываю глаза и недоумённо смотрю на незнакомую улицу за окном.
— Разве мы едем не в резиденцию? — спрашиваю у Роланда, сидящего напротив и не сводящего с меня настороженного взгляда.
— Нет. Мы едем к целителю. Хочу, чтобы тебя осмотрели.
Закусываю нижнюю губу, хмурюсь.
— Но зачем? К чему такая срочность? Мы опоздаем…
— Плевать. Здоровье ребёнка важнее. Хочу знать, что с ним порядок.
Печётся о наследнике. Ну-ну.
— Мы ещё даже не знаем наверняка, что я беременна, — возражаю из вредности, комкая пальцами сиреневый атлас юбки.
— Вот и узнаем.
— Я думала, твой целитель в отъезде, ты говорил…
— В отъезде. Поэтому тебя посмотрит другой.
Вздыхаю. Мне тяжело выдерживать пристальный взгляд тёмных глаз напротив. Он смущает и давит. Поэтому я смотрю в окно, за которым уже виднеется знакомый Цветной бульвар.