Что и говорить, теперь, со шрамом на щеке, высокий и бесстрашный, я стал настоящим героем для одноклассников Риты. А она смотрела на меня с затаенной гордостью. Но не все и не всегда складывалось для меня так удачно, как в этот раз. Бывало, мы дружной компанией выбирались на речку, которая, убегая, в летний день весело серебрилась среди зарослей прибрежных ив и шумящей ольхи. В глубине одной из ее многочисленных излучин находился небольшой песчаный пляж, словно волшебный уголок вечного лета, наполненный горячим солнцем, нагретым песком, зеленой осокой и звонкой речной волной.
Еще в стародавние времена здесь была сооружена земляная насыпь для ныряния в реку. Насыпь эта представляла собой длинную, узкую вытянутую площадку, сооруженную из множества ивовых прутьев, покрытых белой глиной и песком. Она постепенно уходила вверх, образуя примерно сорокапятиградусный угол. Когда-то давно насыпь возвышалась прямо над рекой. Но с годами река мелела, берег осыпался. И насыпь постепенно, медленно, но верно отдалялась от когда-то полноводной и широкой реки. Но некоторые смельчаки продолжали ею пользоваться, то есть с полного разбега нырять в воду. Вся сложность заключалась в том, что, для того чтобы нормально нырнуть и при этом не сломать себе шею, нужно было на полной скорости, разбежавшись изо всех сил, промчаться по узкой площадке метров двадцать пять и, оттолкнувшись от ее края, ни о чем не думая, в прыжке «ласточкой» уйти вертикально вверх, а затем, сгруппировавшись в воздухе, камнем, вытянувшись в звенящую струну, упасть с неимоверной высоты головой вниз в серебряно-зеленый омут.
Далеко не всем это удавалось. Двое одноклассников Риты, Андрей и Павел, по очереди пытались выполнить этот опасный и сложный трюк. Но в последний момент их останавливала зримо ощутимая опасность, которая глядела на них стальными глазами застывшей речной глубины. И они бултыхались в воду «солдатиком» – прыгали с трамплина в реку по-обычному не мудрствуя лукаво.
Но вот настала и моя очередь. Я знал, что все смотрят на меня. И Рита тоже. Рванув изо всех сил, так что нагретый воздух зазвенел в ушах, я на полной скорости в каком-то отчаянном прыжке ушел вверх, вытянувшись в воздухе в звенящую, до предела натянутую струну. На берегу кто-то ахнул. Но уходя вверх, я с ужасом за доли секунды почувствовал, что не успею, не смогу из такой вертикальной «свечи» уйти в «пике». За несколько коротких мгновений, которые растянулись для меня в длительные временные отрезки, я пытался, напрягая в воздухе силу всех своих мышц до самого последнего нервного волокна, хоть как-то выправиться, чтобы не рухнуть в волны плашмя, как сбитый «мессершмитт». Страшная сила невидимого притяжения, словно сердясь на мою дерзость, обрывала мой безрассудный полет, приближала к неминуемой катастрофе и позору.