— Это вы думаете, что я чар
Тобиус. А вот я сейчас проведу рукой по лицу, сниму маску — и
окажется, что я один из этих, повязанных. А вы мне столько
наговорили! Вас в застенки отволокут, а таверну припишут
государственной собственности, и будет у нас здесь ночлежка для
всяческих бродяг…
— Только не для бродяг! —
Фазард спал с лица, на его лбу выступили капельки холодного пота, и
губы нервно задергались.
— Налейте-ка мне сладкого пива и
достаньте перцового печенья. А впредь протирайте портрет его
светлости лорда Вольферина дважды в день, чтобы никакой копоти, и
мух отгоняйте, а если кто-нибудь заговорит при вас о политике, во
всем и по-всякому хвалите правителя. Даже если дойдет до полного
идиотизма. Даст Господь, и раскаленные щипцы обойдут ваши бока и
пальцы на ногах стороной.
— Чтоб вам пусто было — так
шутить!
— Это не шутки, это я вашу
жизнь, можно сказать, спас, друг мой.
Тобиус уселся за стол поближе к окну
и наблюдал, как отошедший от испуга хозяин бросился на кухню.
Жестоко поступать так с людьми, особенно с теми, кто тебе в жизни
слова плохого не сказал. Но Фазард жил слишком спокойно и беспечно,
чтобы научиться хитрить, он даже пива не разбавлял, этот
простодушный честный человек. А в нынешние времена простодушие
могло сыграть дурную шутку. Дела в Ривене были плохи, и даже очень.
Тобиус понял это не из тихого ропота, услышанного только что, а из
того, как быстро и как много он услышал. Не пробыл в столице и трех
часов, как уже узнал столько всякого, а ведь незначительные новости
так быстро не распространяются, скорее всего, у ривов уже некоторое
время в душе кипит котел недовольства.
Получалось, что подданным не нравился
новый порядок. Не нравилось, как быстро растет количество солдат,
не нравилось, как тень войны поднимается над страной, хотя и неясно
— кто с кем собирается воевать? Голода нет, эпидемий нет, налоги
возросли, но не до неба, наказания для разбойников и воров
ужесточены, на дорогах стало безопаснее. Жить можно. Однако люди
чувствуют потяжелевшую руку власти, и чувство это им не по
нраву.
А еще… что-то душное, но неосязаемое
разливалось в воздухе. Тобиус чувствовал это «душное» по-своему,
как маг, чьим глазам и ушам открыто больше, чем глазам и ушам
простых смертных. Что-то в стране шло не так.