— Жабу? А ну-куа! — Багур
проковылял к Тобиусу и принял странное земноводное в свою огромную
ладонь. — Надо же, какуая прелесть! Куа! Никогда не видел
таких, куа! Я позабочусь о ней… — Багур громко втянул ноздрями
воздух. — О нем! Это мальчик, куа, юноша, я бы сказал!
Спасибо, что не прошли мимо, чар Тобиус! Обычно люди считают жаб
неприятными, куа, сопливыми существами!
— Э…
— Хотя это никуакие не сопли,
куа! Это мускус!
— Э… спасибо! —
Поклонившись еще раз, Тобиус поспешил уйти.
Багур Жаба являлся также одним из
лучших бестиологов в Академии, так что жабеныш попал в очень
надежные руки. Кроме того, Багур славился искренней любовью к
различной живности, а любовь к жабам у него была буквально на лице
написана. Кто-то говорил, что изначально мутация генома [Редкий вид
искажения магических способностей, при котором маг получает
несколько отличный от обычного магический дар. Часто мутация генома
налагает на облик мага физиологические отличия.] великого аэроманта
проявлялась едва заметно, но Багур самолично развил в себе эту
мутацию, преднамеренно превратившись из человека в то, чем он
являлся ныне. Чем бы это ни было.
Только выйдя из ворот Академии,
Тобиус внезапно понял, что Багур Жаба, великий аэромант и один из
управителей Академии, знает его, Тобиуса, имя.
Набор учеников в Академию с давних
пор считался неофициальным праздничным днем в Ривене. Двери лавок в
этот день закрывались, а люди спешили в Пристань Чудес целыми
семьями. Ворота Академии распахивались перед ними, а сторожа
погружались в глубокий магический сон. На всех четырех дорогах было
не протолкнуться. Еще бы, ведь лишь дважды в год волшебники пускали
в свои владения простонародье, такого шанса упускать было никак
нельзя.
Правила, установленные магами,
воспрещали сходить с основных дорог и углубляться в парк, —
стоило кому-то нарушить этот запрет, как из травы немедленно
выныривали чичиварники, также известные как травяные собачки.
Существа в высшей степени милые, похожие на мохнатых горностаев с
травой вместо шерсти. Они громко тявкали и больно кусались, но
опасности совершенно не представляли, хотя простым людям казались
достаточно грозными.
Тобиус свободно шел по траве рядом с
дорогой — среди горожан и приезжих ему было слишком тесно.
Чичиварники крутились вокруг него, но подавать голос или кусать не
смели — для волшебника эти существа представляли столько же
опасности, сколько мухи для медведя.