— Инлал, надо поговорить. — На мои слова меняла
отреагировал:
— Здесь камни шепчут хеттам, идите за мной, — сгорбленная фигура
выпрямилась, плечи расправились — перед нами стоял зрелый мужчина,
а не дряхлый старик. Не дожидаясь согласия, эсор прошёл к выходу из
рынка и свернул направо. Переглянувшись, мы с кузнецом последовали
за ним. Определённо этот старик был непростым менялой, его слова
так и звучали в моей голове: -«ты пришёл за Инанной».
Для своего возраста Инлал шёл быстро — мы едва поспевали за ним:
поплутав по узким улочкам, эсор вышел к ремесленной части города и
остановился у гончаров. Его приветствовали многочисленные
ремесленники, на минуту, оторвавшись от работы. Показав жестом,
чтобы шли за ним, Инлал вошёл в полутёмное помещение. Придержав
меня своей ручищей, Этаби нырнул в тёмный проход, опередив
меня.
В комнате больше никого не было — эсор пригласил сесть на
деревянную циновку и хлопнул в ладоши. Буквально через пару секунд
в комнате появился подросток, выслушал указание на незнакомом языке
и вышел. Я нащупал рукоять пистолета на поясе — в любой момент
могли ворваться вооружённые люди. От Инлала не ускользнул этот
момент:
— Оставь свой нож в покое, я послал сына своего сына за едой.
Говорить можно только после еды, это уважение к Эа, нашему богу
плодородия и мудрости.
Этот пантеон богов меня начинал напрягать — каждый городок,
каждое многочисленное племя или община имели целый ворох богов, а
иногда и не только своих почитали, но и чужих.
Инлал словно погрузился в медитацию — на улице были слышны
человеческие разговоры, шаги, шум работы гончарного круга. Наконец,
я наткнулся на круг, но сейчас меня волновало другое.
— Почему ты сказал…
Эсор прервал меня жестом, требуя тишины. Через две минуты
появилась женщина с таким же тюрбаном на голове. Она расстелила на
полу лоскут чистой ткани, куда парнишка выложил лепёшки,
напоминавшие лаваш. От лепёшек шёл запах пшеничного хлеба, на
минуту мне показалось, что это самообман. Но запах был пшеничного
хлеба. Не ячменный, к которому я привык за год, а именно запах
выпечки из муки. Следом принесли лопатку козы, так, по крайней
мере, она выглядела. Я хотел задать вопрос про пост, но вспомнил,
что Инлал не хетт.
Эсор взял «лаваш» и разорвал его на три части, протягивая мне и
Этаби. Хуррит презрительно повёл плечами, отказавшись принять
угощение. Инлал словно и не ожидал иной реакции, глазом не моргнув,
протянул мне лаваш. Достав из-за пояса бронзовый нож, хотел срезать
мясо с лопатки.