– Но твои руки. Их надо беречь.
– А, пустяки, – отмахнулся Ян небрежно.
Но Алиса взяла с края стола толстые рабочие перчатки и протянула ему:
– Держи.
Ян растрогался:
– Ты такая заботливая… – Все же она к нему неравнодушна!
Но Алиса строго оборвала его:
– Ян.
Ян посмурнел, взял и надел перчатки.
Ящики оказались довольно тяжелыми, и перчатки пришлись тоже кстати – неровные края пластика царапали. А у Яна уже завтра был очередной концерт – не мог же он выступать на сцене с поцарапанными, будто у огородника, подстригавшего малину, руками.
Часть ящиков они оставили в теплице, а некоторые Алиса приказал занести в магазин – уже для продажи.
Ян занес последний ящик с нужными цветами, поставил его на пол у лодки. Следом из теплицы зашла Алиса, кинула на прилавок кучу табличек для цветов.
Ян поинтересовался у нее, кивнув на лодку:
– Зачем тебе лодка, если ты ещё не купила свой дом у озера?
Алиса с досадой отозвалась:
– Достали вы меня этим вопросом!
Ира же улыбнулась Яну многозначительно – видимо, ей тоже за такой вопрос досталось.
Ян сменил тему:
– Ты, кажется, сказала, что на выходные уезжаешь в деревню к своим?
– Ага, – кивнула Алиса, перебирая таблички. – Не на выходные, а в отпуск.
– О, вот оно как, – огорченно сказал Ян. – Надолго?
Алиса пожала плечами:
– Как получится… Недели на две наверное…
Ира сказала Алисе:
– Отдыхай хоть месяц. Ты же два года безвылазно здесь крутишься.
– Поглядим, – отозвалась Алиса.
Ян после некоторого колебания спросил:
– А можно я тебя навещу?
Алиса очень мило улыбнулась и сказала:
– Я хочу отдохнуть от города, суеты…
Ян понял по-своему и спросил обиженно:
– И отдохнуть от меня? Значит, я так надоел?
– Ничего не надоел! – сказала Алиса. – Но… – она улыбнулась, – я там буду с семьей, с родителями…
Ира, пробормотав: «Надо бы опунцию выставить…» – скрылась в теплице.
Ян сказал:
– Вот, я бы с ними познакомился как раз.
– Зачем? – сказал Алиса.
– Знаешь, я вообще хотел сказать тебе сегодня… – начал Ян.
Но Алиса, будто слегка испугавшись, прервала его:
– А давай после отпуска поговорим?
– Ты не хочешь говорить со мной, и не хочешь со мной видеться… Целых две недели! – воскликнул он. Потом помрачнел: – Хорошо. Я уйду. И больше ты меня не увидишь.
С тяжелым, грустным сердцем он направился к выходу. Все же он ей совсем не нужен!
Он услышал ее виноватый голос: