Шли молча. Вернее, Борис молчал, да и меня не очень слушал, отчего настроение у меня складывалось тревожно-мнительное. Идти, не идти… Кому я там нужен… Бориса что-то не понять – не хочет говорить на темы литературы и искусства… А вдруг мне придётся? О чём они там рассуждают? Но было безумно интересно взглянуть на высококультурных, мультиобразованных молодых людей, из которых, как мне объяснил приятель, кое-кто учился в музыкальной школе, кое-то в музыкальном училище, как сам Борис, а некоторые даже играли в составе оркестра местного театра музыкальной комедии. От предстоящей встречи с такой выдающейся богемой у меня просто дух захватывало.
Дверь в Ларискин подъезд открывалась просто – потянул за дверную ручку, и всё. Потом вестибюль, потом лифт на шестой этаж – всё такое новое, чистое, бесшумное. На пороге нас встретила сама хозяйка – Ларочка, блистательная, разрумянившаяся, совершенно воздушная, вся в кудряшках, в платьице своих бледно-розовых тонов, окутанная ароматами духов, поступивших явно из восточной Европы, ибо отечественные ароматы были тогда известны всем и каждому – «Шипр» и «Тройной».
Принимая подарки от Бориса, Ларочка сделала милейший реверанс, а меня вдруг схватила за руку и потащила представлять друзьям, маме и папе. И всё на таком высоком уровне, что поневоле задумаешься.
Ларискин папа оказался здоровяком, пышущим здоровьем, фронтовиком, увешанным орденами, а ныне заведующим отделом торговли Крайисполкома. Истинный аристократ, вот уж в чём не было ни малейших сомнений. Мамочка – ангел, куколка, мужу еле-еле по плечо, вся в наряде, разрисованном крупными цветами. Ещё были друзья – скрипачка, пианистка и молодой человек – альтист филармонии, в общем, тоже скрипач. Все осмотрели меня с ног до головы, более пристально, чем мне бы хотелось. На счастье, Лариса, прежде чем усадить всех за стол, увлекла меня на экскурсию по их квартире. Дополнительно мне были представлены: младший брат, рыжий кот, кухня, ванная и галерея комнат, уставленных мебельными гарнитурами того же восточноевропейского происхождения. Наша служебная квартира, в которой я родился и жил, вообще-то не шла ни в какое сравнение с Ларискиными хоромами. Но в тот момент подобные размышления меня не волновали, я осмотрел всю эту красоту как человек, утомлённый подобными интерьерами, и с пониманием кивнул головой.