Капитан присел на кожаный диванчик в ожидании совещания. Он посмотрел на время. На часах было ровно восемь. Включил плеер и стал слушать музыку, окинув голову на спинку дивана. Он слушал думая о своём, музыка это единственное занятие после войны, которое приносило ему радость. Сам он умел играть на гитаре, хоть это и было весьма сложным занятием, даже ради этого он переехал в тихую коммуналку, где сделал звукоизоляцию, чтобы играть после тяжелого рабочего дня. Штерн задремал.
Его разбудил чей-то толчок в плечо, открыв глаза, он увидел много людей в мундирах. Часы показывали без пятнадцати девять. Заметив своего товарища среди толпы стоящей слева от него, капитан покинул своё место и направился к нему. Штерн подошел к стоящему спиной к нему знакомому офицеру и опёрся на его плечо. Мужчина в выглаженном кителе повернулся и, улыбнувшись, протянул ему руку.
– А, Давид, привет – сказал человек, из которого лилась радость.
– Здравствуй, Джон – пожимая руку, ответил Штерн.
– Что ждешь, не дождешься? – с неугомонностью спросил Джон.
– Да, интересно, что же будет – задумчиво ответил он
– Да как всегда, скажут, что все соперники мерзавцы, сотрудничество с которыми очень важно для нас, поэтому войны не будет – недовольно сказал человек с погонами лейтенанта.
– А ты хочешь войны? – нейтрально спросил капитан.
– Я сам не знаю, дружище, вроде бы война это плохо, а с другой стороны… выбора, то практически и нет.
– Не знаю, Джон, я сейчас не очень хочу спать в окопе – сказал Давид, не воспринимая всерьёз максимализм своего товарища.
– Никто не хочет, но это неизбежно, война – это движение, – с лицом знатока в таких вопросах ответил Джон.
– Тут можно много говорить и этих разговоров хватит не на одну бутылку, так что давай пока закроем эту тему – с некоторым упрёком сказал Штерн.
– Ты это о чём, – не унимался Джон.
– О чём, о чём – обо всем, чёрт возьми – неожиданно резко ответил Давид. – Для одних война это рисование стрелочек на карте, и прикалывание медалек на китель, а для меня кормление вшей в окопах и отстрел собак, которые утащили руку умершего товарища, которого не успели похоронить, и всё на этом, – начиная не на шутку заводиться, сказал Давид и, понимая, что дальнейшее продолжение диалога может перерасти в нечто другое, чем дружеская беседа, не дождавшись ответа, ушёл в другую часть комнаты, которая находилась перед огромным залом, где должно быть сегодняшнее совещание.