- А это… - Янка потрясла в воздухе инструментом. – Не твоя лопата.
- Послушай... – Егор вздохнул. – Мне жаль, что так вышло. Правда. Глупая была шутка. Прости. Одолжи лопату, пожалуйста. Я опаздываю.
- Надо же, сколько ты слов вежливых знаешь, - фыркнула Янка. – Да не поздно ли прощения просить? Хороша ложка к обеду.
- Я и не собирался! – опять вспылил Егор. – Дай лопату, машину откопать нужно. Срочно.
- А мне тротуар надо чистить. Срочно, - парировала Янка. – Снегу по щиколотку, а он идет и идет.
- Есть же еще лопаты в подвале, - настаивал Егор.
- Есть, - согласилась она и протянула ему ключи. – Иди, бери. Ключи мне вернешь, как лопату на место поставишь.
В подвал можно попасть только из первого подъезда, и это означало, что Егору придется обходить дом, причем дважды. А он в обуви, не предназначенной для прогулок по зимним улицам. От его подъезда до машины каких-нибудь два шага, а в офисе – подземный гараж.
- Ян…
- Я не поняла, тебе нужна лопата или нет?! – рыкнула Янка, не дав и слова вымолвить. – Нужна? Вот ключи. Не нужна? Топай отсюда!
Выругавшись сквозь зубы, Егор схватил связку ключей и бодрой рысью поскакал к подвалу, старательно обходя скользкие места. На месте он, чертыхаясь, минут десять подбирал нужный ключ. Схватив лопату, бросился обратно – и навернулся на безопасном, казалось бы, месте. Поскользнулся, не удержал равновесия – и распластался на льду, больно стукнувшись затылком об асфальт. Лопата, взлетев в воздух, приложила Егора древком по лбу.
И наступила тьма.
2. Глава первая, в которой герой прибывает в распоряжение героини
Москва, 1859 год
- А что, любезный братец, новый управляющий уже прибыл? – спросила за завтраком Ольга Леонидовна.
- Мажордом, маменька, - поправил ее Жорж.
При крещении его нарекли Георгием, но с детства звали на французский манер, Жоржем.
- Ах, какая разница! – воскликнула Ольга Леонидовна.
Василий Леонидович степенно доел блинчик с творогом, отпил чаю и кликнул Глашу, старшую из сенных девок. Ей и переадресовал вопрос сестры.
- А как же, прибыли-с, - затараторила Глаша. – На крылечке поутру нашли, как молочница приходила. Перенесли в каморку к Петру Фомичу.
- Да жив ли он? – нахмурился Василий Леонидович.
- Петр Фомич? – переспросила Глаша. – Да жив вроде.
- Внук его, Егорка. Того, что на крыльце нашли.