В сущности, Риг был молод, и это было
его основное преимущество. Будь на страже один лишь плешивый Элоф,
скорее всего он бы уже рискнул, попробовал бы сыграть на эффекте
неожиданности. Не дал бы себя поучать старому дураку. Рука Рига
невольно сжалась на обухе топора, и от взгляда Элофа оно не
укрылось.
— А коли ещё и оружие с пояса
потянешь, то придётся уже ответ железом держать.
Риг злобно зыркнул на плешивого
старика. Уж если кому и говорить про ответ железом, то точно не
ему, сменявшему честь на миску похлёбки. У Рига может и пяти
звеньев в цепи пока не было, да и началась она лишь две недели
назад, но он предпочтёт скорее от голода загнуться или промёрзнуть
до костей, чем своё единственное звено сменять на что бы то ни
было. И хоть надлежало ему, желторотому, выказывать уважение к
тому, у кого цепь длиннее, никакого уважение к Солёному Элофу у
Рига не было. Был бы выбор, предпочёл бы скорее в поход на Мёртвые
Земли уйти, чем вести беседы со старым предателем. Но другим
вариантом был лишь жалкий безцепный пьяница, на которого и смотреть
то было противно. Скрипнув зубами, Риг ответил:
— Если ярлу будет угодно спросить, я
ему и отвечу. И если потребуется железом, значит железом.
— Слова-то большие, да мелкий рот, —
сказал Стрик, но никто не бросил в его сторону и взгляда.
— Парень, думаешь, многие выйдут
уравнять твоё слово? Или тебе просто не терпится дно поцеловать? И
кто тогда за твоей сестрой будет присматривать?
Риг дерзко вскинул в голову,
посмотрел прямо на старика. Хороший ответ был у него на языке,
достойный, но горечь сдавила ему горло, и не смог он его из себя
выдавить. Вместо этого сказал лишь коротко:
— Меня на Позорной Скале только два
человека и видели. Им и решать, был я тут или не был.
— Решать ярл Торлейф будет, как и
положено. И если ты думаешь, что он в память о дружбе с твоим отцом
будет милостив, то лучше отбрось эти мысли куда подальше.
— Чего стоит дружба Торлейфа я уже
видел, — усмехнулся Риг. — Тело отца даже от берега не успели
увезти, как он уже его место занял.
Опасные слова. Риг понимал, что ему
следует быть осторожным в выражениях, но за последнее время, да
даже за всю свою жизнь, он слишком устал от осторожности.
Элоф нахмурился, покачал головой.
— Я сделаю вид, что не слышал таких
тяжёлых слов. И что не видел тебя этой ночью, если сейчас же уйдёшь
и оглядываться поостережёшься. Даже старики были молодыми, и все
молодые делали глупости – это не страшно, покуда глупость не
сделана было до конца.