– Спасибо. Вы можете идти.
– Миледи, когда Вам подать ужин?
Я усмехнулась, устало посмотрела на дворецкого:
– Дорогой мой мистер Леджер, неужели Вы считаете, что я сейчас могу думать о еде?
Дворецкий нахмурился:
– Просто я боюсь, что если Вы сейчас не согласитесь поесть, пока надежда живет в Вас, то потом, когда она умрет, Вы, госпожа, совсем откажетесь от пищи.
– Вы очень добры и заботливы. Вы всегда таким были и будете… Это останется неизменным. Но есть вещи, которые не вечны. Одна из этих вещей – жизнь человеческая.
– Такие речи меня пугают, Ваше сиятельство.
– Не бойтесь, мистер Леджер. Я неплохо себя чувствую, но есть не хочу. Вы свободны.
Дворецкий поклонился и неохотно вышел из комнаты. Мне же стало любопытно, где Питер и почему он еще не появился дома. Видимо, Салли пока не знала о слухе, вряд ли она смогла стать столь безразлична к Карлу. А если да, то лучше бы Бог забрал ее. Хотя это я лишнее думаю, ведь Питер ее любит. Ему не стоит переносить страдания, которые сейчас достались мне.
Стоило мне подумать о Питере, как он постучался в мою комнату. Он был непритворно потрясен, от плавных движений ничего не осталось: очень много жестикулировал и говорил неестественно много.
Мне стало ясно, что я соблюдаю спокойствие на публике не для того, чтобы скрыть свои чувства, а чтобы мое окружение не тревожилось за меня. Карла любили многие, и его внезапную потерю многие могли оплакивать. Думаю, все боялись даже представить, что творится у меня в душе. Мне на их месте было бы страшно увидеть боль потери в глазах близкого человека.
Питер вошел в комнату, сел на кровать. Меня с ним разделяло девять футов, и на таком расстоянии мы разговаривали.
– Прости за вторжение, – сказал Питер. – Я просто не могу найти себе места… Я не знал, стоит ли мне приходить сюда. Метался между «да» и «нет». «Да» победило, потому что я хотел проверить, как у тебя дела.
Глупая фраза.
– Миссис Норрис уже уехала?
Я кивнула:
– Мистер Леджер сказал мне. Почему тебя не было дома?
– Потому что я боялся смотреть в глаза миссис Норрис.
– Значит, и ты похоронил Карла?
– Дамана, твоя надежда объяснима. Но, раз уж на то пошло, почему ты сидишь в темной комнате, бледная как смерть, срываешься на всех и отказываешься от еды, если веришь, что Карл жив?
Я добро и грустно улыбнулась: