У незаконнорожденного сына Бетховена и гениальной виолончелистки не было отбоя в поклонницах. Был даже один поклонник, всадил один раз, и на этом дело закончилось. Тем не менее, предназначение исполнилось. Седрик Бетховен женился на дочери Йоганна Гуммеля, в то время дико талантливой пианистке. Впрочем, о том, чтобы переплюнуть свого папеньку, не было и речи. Из женщин в то время редко вырастали персонажи помасштабнее салонных игруний, да и сын Людвига Вана карьерой жёнушки не интересовался. Что действительно представляло интерес, так это хорошая наследственность. И широкие бёдра.
Из этих бёдер – каждый в своё время – выползли восемь отпрысков, и вот здесь уже началась полномасштабная селекция. Вначале – под руководством бабушки, позже, она сыграла в ящик, за культивацию правильного потомства взялся ответственный сынок. Из восьми детёнышей трое отпали сразу. На дочерей в эпоху махрового патриархата и абсолютного неверия в связь женщины с источником вечного вдохновения не было решительно никакой надежды. Прочие обладатели мужских гениталий получили блестящее музыкальное образование. Людвиг Ван в своё время посчитал, что образование предков – ключ к музыкальному совершенству грядущих поколений.
Бетховен Изначальный вообще много всего считал. Можно сказать, он предвидел открытие гена на рубеже девятнадцатого-двадцатого и на простом основании своего неизбывного гения был уверен, что музыка, скрещиваясь с музыкой до бесконечности, в заоблачной будущности даст сверхрезультат, сверхмузыку. Искомый Идеал.
Бетховен допускал наступление этого момента спустя десять-пятнадцать поколений. О том, что же делать с сыном пятнадцатого по счёту мужа, рекомендации были весьма туманны. Лишь один абзац – самый важный, отчёркнутый красными чернилами – давал его потомкам пищу для ума.