гостей. До тех пор, пока они сами себя принимали – ни минутой больше.
В этот раз увлеклась, распереживалась что-то, входила в истории, как в течение реки и прошлое проносилось, омывая ступни её, поднимаясь до чресл её, а под грудью бурлило самое что ни на есть настоящее. Ещё один рассказ и знакомое ей становилось объёмным, показанное с другой стороны, приобретая вес и плотность, будто удостоверенное ещё одним сердцем.
Одна, зажатая, отвергнутая, найдя наконец аудиторию, молотила словами, как пойманная рыба хвостом о землю, – вытащенная из привычной немоты. Сеньор Д. старательно записывал за каждым, – проще потом будет чертить маршрут. Марта их раскрывала, сеньор Д. вынимал суть и провожал потом, пока сами не начинали видеть путь. Да, так на чём я… сверюсь с тетрадкой сеньора Д.
Женщина-рыба говорила быстро, скрипуче, скомкано, так, что лист приходилось расправлять, чтобы прочесть:
Каково это – остаться с одними лишь воспоминаниями? Что за настроение? Что за невесть что, хватит уже невеститься, пора становиться хозяйкой положения. Положи себя хоть на кровать, говорит, положи и забудь, и читай себе вслух, и читай себе энэ бэнэ раба хотя бы, чтоб наконец выйти, чтоб наконец выйти, вылупиться, продолжиться без оболочки, как есть. Как человек, читавший стихи из помятой тетрадки, стоя в переходе. Никто не слышал, никто не слушал, но он читал, он чувствовал, а что чувствую я? – в этом месте на полях пометка синим, непристойный знак какой-то, скорее всего, латинский термин. – Потеря – ничто, пусто, зеро. Все чувства проваливаются в эту дыру, и мир выворачивается наизнанку, в минус-мир. Ты живёшь в нём, постепенно осваиваясь, на вопросы «ты как?» справедливо киваешь в ответ «никак» с достоинством. Ты уже королева никак, ты уже властелинша никак, в твоих руках – избавление всех, попавших в поле зрения. Если не подпускать к дыре, если заговорить, отвратить, отменить, отженить, осенить…
Ить-ить… ить-ить. Кот мешком скатывается с жестикулирующих коленок. Марта хватается за голову, – больше не принимается, место закончилось, вес слишком велик. На сегодня хватит страшных историй, слышите, хватит ваших страшилок. Второй круг уже, одно и то же, одно и тоже. Припудренное старьё с нарисованной слезой. Даже в темноте не обмануться. Право же, античные анекдоты в современном пересказе становятся не свежее, чем накрасившаяся старуха. Хватит на сегодня зомбировать мозжечки россказнями, держите ёжичков порознь, пора по домам.